Человек растерянно повернулся и направился к мальчикам. Он был стар, и от шерстяного халата его еще несло неприятным запахом чернобыльника горных ущелий.
-- О дети, что это за большой дом?-- спросил он на хорошем урду.
-- Это Аджаиб-Гхар, Дом Чудес!-- Ким, отвечая старику, не употребил ни одного из обычных обращений, как, например, дала или миян. Он не мог угадать вероисповедание этого человека. -А! Дом Чудес! А можно войти туда?
-- Над дверью написано, что все могут входить.
-- Бесплатно?
-- Я вхожу и выхожу, а я не банкир,-- засмеялся Ким.
-- Увы! Я старый человек. Я не знал,-- и, перебирая четки, он обернулся в сторону Музея.
-- Какой вы касты? Где ваш дом? Вы пришли издалека?-спрашивал Ким.
-- Я пришел через Кулу, из-за Кайласа, но что вы об этом знаете? С Гор,-- тут он вздохнул,-- где воздух и вода свежи и прохладны.
-- Ага! Хитаи (китаец),-- гордо произнес Абдулла. Фук-Шин как-то раз выгнал его из своей лавки за то, что он вздумал плевать на божка, стоявшего над обувью. -- Пахари (горец),--промолвил маленький Чхота-Лал.
-- Да, дитя, горец, с Гор, которых ты никогда не увидишь. Ты слыхал о Бхотияле (Тибете)? Я не хитаи, я хотия (тибетец), лама, или, скажем, гуру по-вашему, раз уж ты хочешь знать.
-- Гуру из Тибета,-- промолвил Ким,-- Таких я еще не видывал. Значит, в Тибете есть индусы?
-- Мы -- последователи Срединного Пути и мирно живем в наших монастырях, а я собрался посетить Четыре Священных Места раньше чем умру. Ну, теперь вы -- дети -- знаете столько же, сколько я -- старик.-- Он добродушно улыбнулся мальчикам. -- Ты ел?
Он порылся у себя за пазухой и вытащил потертую деревянную чашу для сбора подаяния. Мальчики кивнули. Все знакомые им жрецы просили милостыню.
-- Сейчас я есть не хочу.-- Он поворачивал голову, как старая черепаха на солнце.-- Правда ли, что много священных изображений хранится в лахорском Доме Чудес?-- Он повторил последние слова, как бы желая удостовериться, что адрес правилен. -- Это верно,-- сказал Абдулла.-- Он набит языческими бутами. Значит, ты тоже идолопоклонник?
-- Не обращай на него внимания,--сказал Ким.--Это--правительственный дом и там нет идолопоклонства, а только сахиб с белой бородой. Пойдем со мной, я тебе покажу.
-- Чужеземные жрецы едят мальчиков,-- прошептал Чхота-Лал.
-- А он чужеземец и бут-параст (идолопоклонник),--сказал мусульманин Абдулла.
-- Он -- новый человек. Бегите к своим матерям, спасайтесь у них на коленях. Пойдем!
Ким с треском повернул турникет, автоматически регистрирующий посетителей. Старик последовал за ним и остановился в изумлении. В вестибюле стояли самые крупные образцы греко-буддийской скульптуры, созданные -- ученые знают когда -- забытыми мастерами, чьи искусные руки таинственным образом сумели придать своим произведениям греческий стиль. Тут были сотни экспонатов: фризы с рельефными фигурами, фрагменты статуй, усеянные фигурами плиты, которые некогда покрывали кирпичные стены буддийских ступ и вихар Северной Страны, а ныне, откопанные и снабженные ярлыками, были гордостью Музея. С раскрытым от изумления ртом лама поворачивался то в одну, то в другую сторону и, наконец, застыл в восхищении перед большим горельефом, изображавшим коронование, или апофеоз, Будды. Учитель был представлен сидящим на лотосе, лепестки которого были высечены так глубоко, что, казалось, почти отделялись от плиты. Вокруг него в благоговении расположилась целая иерархия царей, старейшин и древних Будд. Внизу были покрытые лотосами воды с рыбами и водяными птицами. Два Дева с крыльями, как у бабочек, держали венок над его головой. Над ними два других несли зонт, увенчанный головным убором Бодисатвы, усеянным драгоценными камнями.