Это не произвело на Кима особого впечатления, но он понимал, что одежда будет стеснять его, если он попытается убежать. Он поплелся к дереву, стоявшему на повороте малолюдной дороги, и принялся глазеть на прохожих-туземцев. В большинстве своем это были слуги при казармах, члены самых низких каст. Ким окликнул метельщика, который незамедлительно ответил ему бессмысленной бранью, полагая, что европейский мальчик не поймет его. Тихий, быстрый ответ вывел его из заблуждения. Ким вложил в эти слова всю свою скованную душу, обрадовавшись долгожданному случаю выругать кого-нибудь на самом знакомом ему языке.
-- А теперь ступай к ближайшему базарному писцу и вели ему прийти сюда. Мне нужно написать письмо.
-- Но... но какой же ты сын белого человека, если тебе нужен базарный писец? Разве в казармах нет школьного учителя?
-- Есть. Такими, как он, весь ад набит. Делай, что тебе говорят, ты... ты... од! Твоя мать венчалась под корзинкой! Поклонник ЛалБега (Ким знал, как зовут бога метельщиков), беги по моему делу, не то я с тобой поговорю. Метельщик поторопился уйти.
-- У казармы под деревом стоит белый мальчик, только он не совсем белый мальчик,-- заикаясь сообщил он первому базарному писцу, который попался ему на глаза.-- Ты ему нужен.
-- А он заплатит?-- спросил щеголеватый писец, подбирая свой письменный столик, перья и сургуч, одно за другим по порядку.
-- Не знаю. Он не похож на других мальчишек. Поди посмотри. Стоит того.
Ким приплясывал от нетерпения, когда худощавый молодой каятх появился на горизонте. Как только он подошел так близко, что мог расслышать Кима, тот начал многословно ругать его.
-- Сначала заплати,-- сказал писец,-- от скверных слов цена повысилась. Но кто ты такой? Одет так, а говоришь по-другому.
-- Аха! Все это будет объяснено в письме, которое ты напишешь. Ты о такой истории и не слыхивал. Мне спешить некуда. Мне и другой писец напишет. Город Амбала кишит ими не меньше, чем Лахор.
-- Четыре аны,-- произнес писец, усаживаясь на землю и расстилая коврик в тени опустевшего казарменного флигеля.
Ким машинально сел на корточки рядом с ним, как умеют сидеть только туземцы, и это несмотря на отвратительные, тесно облегающие штаны! Писец искоса взглянул на него.
-- Такую цену спрашивай с сахибов,-- сказал Ким,-- а мне скажи настоящую.
-- Полторы аны. Почем я знаю, что ты не убежишь, когда я напишу письмо?
-- Я не имею права уйти дальше этого дерева, да и о марке нужно подумать.
-- С марок я комиссионных не беру. Но спрашиваю еще раз: из каких ты будешь, белый мальчик?