— Начало сентября! Свобода! Ничего не задают. Только контрольными мучают. Типа проверяют, что мы забыли. А у тебя?
— Я на экстернате. Еще учебники не брала.
— Дома учишься? Болеешь чем?
Вот с какой мыслью он сейчас это спросил? Издевается или просто полюбопытничал. И при этом вид имеет невинный-невинный. В книжках про таких говорят: «И ни один мускул не дрогнул на его лице». А может, там вообще дрожать нечему? Ни мускулов, ни мыслей? Биоробот. Электроник.
— Я уже говорила.
Она заставила Ахтуба ожить и вспомнить, что он конь, а не дворняжка, почесывающая себе спину о придорожный столб. Подняла коня в галоп, уведя в дальний угол плаца. Семен Петрович возвращался, сейчас будет отчитывать.
Вроде бы она уже рассказывала, что с прошлого года сидит на экстернате. Все началось с того, что мать все-таки решила забрать Элю к себе, и первое, что сделала, — это выписала ее из школы, при этом никуда не вписав. Некогда было. Эля сама попыталась поступить в местный лицей, провалила собеседование и, не заходя к матери, отправилась к отцу. Он поерничал на эту тему и пошел в старую школу возвращать дочь. У него попросили документы, мать их не отдала. Эля неделю просидела в классе на нелегальном положении, а потом ей и самой надоело выслушивать рассуждения учителей о том, какая она несчастная. Дальше все сложилось удачно — на конюшне ее как раз из общего проката переводили в спортивную секцию, надо было много заниматься, она днями пропадала на плацу. Через пару месяцев хватились, что она вообще нигде не учится. Пока восстанавливали документы, выясняли, что Эля помнит, что нет, она начала брать уроки на дом, сдавать темы — ее так и оставили. За такой поступок Эля втихаря собой гордилась: все в школу таскаются, а она встает, когда хочет. Вскоре вольница закончится, старшие классы ей все-таки придется отсиживать в школе. Но до этого еще далеко, так что можно пока ни о чем не беспокоиться.
Школа у нее вызывала свое персональное недовольство. Что-то такое там произошло, о чем напрочь забылось. Складывалось ощущение, что многое из своего прошлого она посмотрела в кино. Старая затертая пленка. И как часто бывает с фильмами — сюжет забылся. Кто был, что случилось. Стерлось. Только смутные очертания лиц, голоса, чувство обиды. Надо ли пересматривать? Зачем ворошить неприятные воспоминания?
Из тех же самых забытых фотоснимков был и разговор про школу с Алькой. Кажется, она ему в прошлом году все рассказывала. Или два года назад? А может, три? Когда она сюда пришла-то? Впрочем, это могла быть и ложная память. Такое случается. Не помнит и не помнит. Подумаешь, ерунда какая. Некоторые таблицу умножения выучить не могут — и ничего.