Любимая кошка бабы Кили — Мурка, лежит на подоконнике и испуганно выглядывает из-под опущенной тюли во двор, а мы с бабушкой сидим на веранде за столом, и я с удовольствием попиваю, собственноручно приготовленное нею для меня — «любимого и единственного» внука, виноградное вино и уплетаю сваренный нею борщ с курицей.
— Гремит прямо, как на войне… — произношу я после очередного грохота, прорвавшегося с неба где-то невдалеке.
Баба Киля медленно перевела свой взгляд за окно и, словно сравнивая, несколько секунд слушала раскаты грома, затем она чуть слышно проронила:
— Нет, на войне гремит страшнее…
…Моей бабушке, Иванцовой (Резниченко) Акулине Гавриловне, Богом была отпущена долгая жизнь, в то время ей уже был 81 год.
Невысокого роста, щупленькая, всегда опрятная, с ввалившимися, но живыми глазами на изрытом глубокими морщинами лице и натруженными узловатыми руками, она после смерти своего мужа и моего деда — Вани, в 1957 году, и старшей ее дочери Анюты — в 1975 году, жила в своей хате одна. Она была сильной женщиной — не хныкающей и работящей. А в ее под камышовой крышей хате всегда было чисто убрано и пахло фруктами и грецкими орехами.
Имела она козочку «Белку», и по двору бегали куры. К ней во двор часто заходили какие-то местные мужчины и женщины и, оторвав от дел, посвящали ее в какие-то местные проблемы, а по вечерам она выходила с низенькой табуреточкой на улицу и там, у мура, сидела до позднего вечера с соседками-старушками, о чем-то с ними разговаривая.
Ее живость ума и ясность речи всегда поражали меня. Баба Киля говорила на украинском языке, и ее говор всегда радовал мне слух, побуждая у меня желание общаться с нею. Я словно окунался в прошлое моего народа — самобытного и несчастного.
Я знал, что она родилась в далеком 1902 году в большой крестьянской семье и, что с самого детства ее жизнь подвергалась жесточайшим испытаниям. Я не один раз пытался проникнуть в ее прошлое, и каждый раз она, уходя, видимо от мучительной для нее темы разговора, отвечала:
— Двумя словами про это не расскажешь…
К сожалению, к бабе Киле я приезжал не чаще одного раза в год. Раньше, в раннем детстве, моя мама частенько отправляла меня сюда: к деду Ване, бабе Киле и моей крестной маме Анне — старшей дочери бабы Кили, жившей вместе с ними. А потом, начиная с восьми лет, я жил вместе со своими родителями в Казахстане. Потом была учеба в Высшем пограничном училище и служба на границе и в Афганистане.
И когда в очередной раз я приехал на Украину в отпуск, я вновь с удовольствием навестил бабу Килю и вновь, горя желанием проникнуть в глубину ее жизни, я еще раз пытаюсь разбудить в ней тяжкие воспоминания.