Я до сих пор не могу забыть, в каком виде семья Савелия Вовчка сюда к нам в село приползла — они потом на краю села в заброшенной землянке, вернее, в яме с дырявой крышей жить стали. Так, как они тогда жили, внучек, люди не должны жить,… им в этой яме даже лечь не на что было, им от холода не чем было укрыться, и не в чем было даже еду сварить. У Савелия этого трое маленьких детей тогда было: два мальчика и девочка. Они все, не раздеваясь, в той яме на соломе спали, ходили всегда голодные и как оборванцы. Вскоре мать Савелия — совсем уже старушка, умерла, а дети, как щепки, по селу ходили и голодными глазами на нас смотрели, и видно было, что им стыдно даже еду просить,… приличная это была семья. Кто как мог, помогал им тогда выжить. А сын его — Ваня, в оккупации при румынах подрос, и в 1944 году, после возвращения сюда Советской власти, на фронт был отправлен — погиб он тогда на войне, и, я так думаю, внучек, что он вряд ли отдал свою жизнь за Сталина — изверга, исковеркавшего жизнь всей его семьи. Хотя… — баба Киля на несколько секунд вновь задумалась, — если человеку каждый день будут вдалбливать в голову, что черт — это благодетель его, то он и черта полюбит. А нам постоянно — и до войны, и после нее — в особенности, только и твердили, что «Сталин — это наш великий вождь и учитель», что «Сталин — это наш отец родной», что «Сталин — великий полководец»… Вокруг — куда не глянь, везде были его портреты и памятники,… даже в Гимне нашей страны, который мы ежедневно вынуждены были слушать, пелось: «…нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Я как сейчас помню, любое мероприятие в нашем клубе начиналось и заканчивалось словами: «Спасибо товарищу Сталину»,… и тут же, бурные, обязательно — продолжительные аплодисменты срывались в зале с выкриками: «Слава!», «Слава!», «Слава великому Сталину!!!»… И попробовал бы кто-то не кричать эту чушь — то было время, внучек, когда людям буквально запрещалось не любить Сталина. Люди кричали здравицы в честь «великого вождя», а в их глазах виден был страх, потому что они знали, что даже незначительное проявление их нелюбви к Сталину может тут же закончиться для них трагически.
В те годы, внучек, и нам — взрослым, и малым детям — в школе, постоянно твердили, что без него мы все погибнем, что он самый, самый,… и когда он умер, я, как сейчас помню, многие люди у нас в селе, пережившие и несколько голодоморов во время его правления страной, и на своей шкуре испытавшие, что такое бесправие и бесплатный каторжный труд, даже рыдали от горя тогда. Но именно после смерти Сталина, с приходом к власти Маленкова, люди впервые за все годы Советской власти, почувствовали некоторое облегчение в жизни. А уже после того, как в 1958 году к власти пришел Хрущев, селянам стали паспорта выдавать, и они стали бежать из этого ада, как ошпаренные,… Хрущева они тогда почти боготворили за то, что он им волю дал. Проблема была, правда, в том, что прописку в городах получить было почти невозможно, а без нее люди не могли ни на работу устроиться, ни квартиру получить,… а уж тем более — купить ее. Но, все равно, — горько усмехнулась баба Киля, — кто как мог и куда только мог — бежал тогда из сел. Да, что там говорить, ты же сам хорошо знаешь, внучек, как твои мамка с отцом, в конце пятидесятых годов, аж в Казахстан выехали, только бы вырваться из этого ада. И до сих пор молодежь из села бежит — в селах уже одни старики остались, а в колхозах работать некому. Вон, — хмыкнув, баба Киля кивнула в сторону магазина, — на полках, хоть шаром покати, — без блата даже плавленый сырок купить невозможно, а нам все про светлое будущее при коммунизме талдычат…