— Клин-кли! — Конвоир ткнул её копьём.
Остриё ткань костюма не пробило, однако ощущение было мерзким, и Ольга подчинилась.
В стене лифтового закутка открылась дверь, в глаза брызнул ощутимо густой красно-коричневый свет.
Ольга переступила порог помещения и оказалась на песчаной дорожке, ныряющей в глубь угрюмых сине-жёлто-фиолетовых зарослей инопланетного леса.
Толчок в спину заставил её устремиться по дорожке в лес. Через минуту она порадовалась, что конвоир заставил её надеть «скафандр»: температура на острове едва ли доходила до плюс пяти градусов по Цельсию. И дышалось здесь не в пример тяжелее, чем в самом здании, процент кислорода в здешнем воздухе наверняка был меньше, чем в земном.
Она сделала вид, что задыхается, замедлила шаги, надеясь на скорое появление Максима. Сердце встрепенулось при одной только мысли о нём. Майор снова рискнул искать её на другой планете, не считаясь с опасностью, и очень хотелось прижаться к его широкой груди и утонуть в объятиях сильных рук.
— Клин-кли чктли! — прикрикнул «птицечеловек».
— Не могу! — Она зажала рот, опускаясь на корточки. — Нечем дышать!
Остриё копья кольнуло ухо.
Ольга взглядом выразила всё, что думает о спутнике, поднялась, с трудом пошла по тропинке, спотыкаясь на каждом шагу. Тянула время. И считала секунды.
Через пару сотен метров тропинка вынырнула из лесной чащобы, свернула к берегу океана.
В коричнево-фиолетовом небе стали видны звёзды, закрываемые до этого момента нависшим пологом ветвей, и красно-бурый шар светила, поднявшийся над горизонтом и породивший на водной глади дорожку жидкого огня.
Впереди показались скалы, нависшие над береговым откосом, похожие на развалины готического замка.
Впрочем, они и в самом деле представляли собой развалины какого-то строения. Стены древней постройки были сложены из многогранных каменных глыб в рост человека, и для возведения таких циклопических сооружений требовалась масса строителей. Либо антигравитационная техника.
— Хлип-клик! — выкрикнул «птицечеловек», останавливая девушку.
Она послушно замедлила шаг, оглядываясь. Ждать освободителей становилось невмоготу.
«Птицечеловек» скользнул к развалинам, повозился под сохранившейся частью стены, застыл в ступоре. Снова начал производить какие-то манипуляции, метнулся влево, исчез, появился через несколько секунд, стукнул копьём в стену, опять замер, словно прислушивался к чему-то.
— Что, не открывается? — раздался вдруг чей-то негромкий голос, полный насмешки и сарказма.
«Птицечеловек» подскочил, оглянулся, сделал прыжок и взлетел по стене на пятиметровую высоту, замер на уцелевшем карнизе.