― Я принимаю… под давлением, ― сказал я.
Дидакт отступил.
― Здесь не может быть никаких сомнений, ― сказал он. ― Мутация это личный выбор, а не принуждение.
― Если я этого не сделаю, вы скажите мне, что галактика может быть уничтожена… Это ли не принуждение?
― Верность долгу является самым высоким инстинктом Предтечи и его главной целью. Это то, что дает нам право защищать Мантию.
Я не собирался спорить, лицемерие присуще всем Предтечам. Если высшая цель, Мантии сохранение жизни во Вселенной, и она была основой нашей философии, то почему Биоинженеры в самом низу нашей иерархии?
Почему Строители, которые работают главным образом с неживой материей, стоят так высоко?
Поистине, я был сыт по горло ханжеством Предтеч, как никогда. Но если я мог предотвратить страдание моей семьи, если я мог предотвратить катастрофу, которую мы видели на Чарум Хакор и Фавн Хакор, если я мог сохранить красоту Эрде-Тайрин от разрушения. Какие еще нужны доводы, чтобы принять эту процедуру, какой опасной она, ни была бы?..
Дидакт смотрел на меня своими серыми глазами, наклонив седую голову.
― Тебе нравится быть жертвой, ― сказал он.
― Мне? Нет! Я готов! Приступаем!
― Вы по-прежнему считаете, себя привилегированным, ― сказал Дидакт. ― Не может быть роста без мудрости. Вы не продемонстрировали, мудрость.
― Я не имел никакого отношения к этим катастрофам, но я готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мой народ! Разве это не бескорыстно и благородно?
― Мутация на более высокий уровень требует принятия Мантии. Мантии, в части понимания того, что вы принесете в жертву всю свою жизнь. Это своего рода личная вина. Вы не чувствуете, себя виноватым!
― Я нарушил пожелания моей семьи, и я впутал людей в мою глупость. Я чувствую вину! Все идет через мое чувство вины!
― Только высокомерие, ― сказал Дидакт.
Это поразило меня в самое сердце, я топнул ногой о палубу, и уже замахнулся рукой, чтобы ударить его, но понял разницу в наших размерах.
Дидакт смотрел на меня с невыносимой грустью. И я понял, как трудно ему, жить воспоминаниями о своих детях, воспоминаниями, часть которых содержат "Сфинксы", которые защищали его Криптум тысячу лет, последние его дети. Дидакт был верен, только своему долгу. Его жена была далеко, он не видел ее тысячу лет, в буквальном смысле. Он не знал, ее нынешних целей, которые не мог даже предвидеть, потому, что был в вынужденном медитативном изгнании. Тем не менее, он доверял ей.
Я опустил свой крошечный кулак.
― Я не хочу видеть вашей грусти, ― сказал я.
― Это Мантия.
― Вы скорбите.
Он отошел немного назад: