Я увидел Олесю. Она мелькнула на экране, мужик в джинсах и растянутой майке что-то ей объяснял, выразительно жестикулируя, она с готовностью кивала. Я взял пульт и прибавил звук. Через десять минут я знал, что они снимают и где. Сериал был малобюджетный, съемки проходили прямо на улицах Москвы. К примеру, завтра они выезжают в Сокольники. Я зевнул и выключил телевизор. Теперь я мог спокойно уснуть. Я узнал все, что мне нужно. Ах, Петровский, баловень судьбы! Удача сама идет в руки! Похоже, парень, завтра ты возьмешь реванш. За разбитое сердце. Черт с ними, с седыми волосами! Я улыбнулся и уснул сном младенца.
Проснувшись же, машинально потянулся к пульту. На этот раз я решил посмотреть «Новости». Как назло, они оказались криминальные. Этого добра в моей жизни теперь хватало. Я собрался переключить канал, но тут увидел свою машину. Она горела. Это были кадры вчерашней давности. Первая сгоревшая машина в моей жизни. Как же все это теперь далеко! Вчера на моих глазах поджигали, сегодня убивают. Что ни день, жить все страшнее. Парнишка, снимавший трагедию на мобильный телефон, оказался не промах. Наверняка на этом заработал. Даже мое сгоревшее имущество приносит людям деньги. Ну что ты за человек, Петровский? Я с интересом смотрел, как горит моя машина, пока не сообразил: скоро восемь вечера! Я обещал спуститься к ужину!
У нас в доме не принято напоминать о своих обещаниях. Меня никто не побеспокоит, но мама огорчится. Я вскочил и кинулся в ванную комнату принимать душ. Через десять минут я спускался в гостиную, одетый, как подобает, но волосы мои были влажны. Впрочем, прическу, не соответствующую событию, мне простили. Как только я спустился, в дверях появился отец. Мама улыбнулась и кивнула:
— Прошу к столу.
Мы чинно уселись, лакей подошел с бутылкой, старое мутное «тело» которой было обернуто белоснежной салфеткой, и налил нам вина. Кадры из светской хроники. Еще утром я ползал в пыли и у моих ног кучно ложились пули. Теперь я делал вид, что жизнь прекрасна, вино великолепно, мясо прожарено. Похоже, мы все делали вид. Глаза у моей матери были грустные, отец же напряженно о чем-то раздумывал.
— Как прошел день, — нарушил я молчание, — мама?
— Я была в клинике, где лежат дети, больные лейкемией. Надо организовать сбор средств в их пользу. Думаю, кого бы привлечь? Нужны звезды.
— Хочешь я тебе помогу? — великодушно предложил я, планируя взять на себя как раз звезд.
— А как же твоя работа?
— Я уволился.
— Что-то случилось? — с тревогой спросила она.
— Представляешь, Сгорбыш, я тебе о нем рассказывал, помнишь? Так вот: он умер.