— И как зовут даму? — вскользь поинтересовался Сгорбыш.
— О! У нее необычное имя! Эвелина.
— И в самом деле необычное. Редкое. Я бы сказал: редчайшее. Псевдоним?
— Все думают, — улыбнулся я, — что она бывшая модель, которая взяла псевдоним. Но это имя записано в паспорте. Ее так зовут с момента рождения. Она в действительности Эвелина Вячеславовна по мужу Петровская.
— Как-как?
Он подергал запертый ящик. Вид у Сгорбыша был рассеянный, словно он что-то забыл.
— Эвелина Вячеславовна.
— А-а-а… Буду знать. Ну, давай работать.
Прошло больше недели. Пора было отдавать заказ, но Сгорбыш все тянул. Я тоже не горел желанием нанести визит холеной блондинке. К тому же у меня возникли проблемы. Я уже упоминал о его срыве, свидетелем которого стал. Причины его я так и не понял. Почти три месяца Сгорбыш был «в завязке». С того момента, как я выиграл пари. И вдруг…
Это случилось не в день зарплаты. Не тогда, когда ему заплатили за халтуру. И не тогда, когда с деньгами явилась очередная топ-модель. Это произошло на ровном месте. Ни с того ни с сего. Мы никуда не ездили. Я никуда не отлучался. Все происходило на моих глазах. Ничего не случилось. По крайней мере, я ничего не заметил. Он работал над снимками, звонил заказчикам, ему звонили заказчики, договаривались о встрече. Я не оставлял его одного дольше чем на десять минут. Я никуда его не отпускал. Он весь день провел в студии. Тем не менее на следующий день он не вышел на работу.
Я кое-как подобрал громы и молнии, которые метал главный, и попытался залатать дыру. А потом рванул к Сгорбышу. Он храпел на диване, будучи пьяным в стельку. На полу в ряд стояли пустые бутылки. Водка и пиво. Это было серьезно.
— Что случилось? — спросил я, когда мне удалось его растолкать.
— А… это ты…
Сгорбыш смотрел на меня мутным взором. Вдруг его лицо исказилось. На нем появилось выражение ужаса! Он отшатнулся:
— Ты-ы-ы…
— Что с тобой?
— Пью я, — устало ответил Сгорбыш.
— Это я вижу. А в чем причина?
— Пью я, — упрямо повторил он.
— Горб, нам надо работать.
— Зачем?
— Но ты же человек!
— Пью я… Отстань.
Силы мои были на исходе. В его голосе звучала такая безысходность! Что-то произошло. Он был в глубоком нокауте. Настолько глубоком, что ему требовалась палата реанимации. Собственно, с этого момента все и началось. Поэтому я позволю себе выделить дальнейшие события в отдельную главу.
В тот день мне так и не удалось привести его в чувство. Но на следующий он приехал на работу. Хотя и к полудню, но приехал. Буркнул:
— Привет.
И сразу же от меня отошел. Я видел, что он не хочет со мной разговаривать. Выглядел он неважно, на щеках и подбородке щетина, глаза мутные, но как-то держался. Изо всех сил делал вид, что занят работой. Я заметил, что руки у него дрожат. Мы почти не разговаривали. Я справедливо полагал, что это у меня есть повод дуться. Не я его подвел, а он меня. Но Сгорбыш упрямо молчал. Из-за этого и получилась накладка.