Я не знаю, что стало с нашим домом. Продал ли его отец или бросил пустовать? Быть может, передал тем, кто остался? Не помню, чем все это кончилось. Но зато я хорошо помню, как покидал квартал. Мать крепко держала меня за руку, отец шел впереди нас за тележкой с вещами, запряженной лошадью. Мы направились в гавань, где собрались и другие семьи квартала, отплывавшие на том же судне. При расставании было пролито много слез. Мать горько плакала и возле дома, и на улице, и на пристани — везде, где мы проходили и встречали знакомых. Она говорила им: «Не поминайте нас лихом» или «До встречи на родине». Провожающие отвечали: «До свидания, счастливого пути! Мы непременно встретимся. Вы первые, но мы скоро последуем за вами». Женщины обнимались и плакали, мужчины целовались на прощанье. Так мы и шли толпой, которая росла, поглощая все новых людей. Это было печальное шествие.
Вещи мы сложили на причале. Отец ушел оформлять документы и купить кое-что в дорогу. Продукты питания мы были вынуждены взять с собой, потому что ни столовой, ни кухни на судне не было. А путешествие может затянуться, если нет попутного ветра. Нам предстоял опасный путь. Недаром мать говорила: «Кто ушел в море — пропал, а если вернулся, значит, родился заново». Мы могли лишь уповать на милосердие аллаха и прочность нашего судна. Нередко во время шторма морякам приходилось сбрасывать груз в море, чтобы спасти корабль.
Мы долго просидели на причале, сгрудившись вокруг матери. Она улыбалась, пытаясь подбодрить нас, но это ей плохо удавалось. Ей было грустно, но еще сильнее, чем грусть, ее одолевал страх перед морем и будущим. Она бросила обжитой дом, сад и свои цветы, а в порту нам пришлось по настоянию отца расстаться с нашей собакой Рахбар. Отец пытался оставить собаку где-нибудь возле дома, не дать ей увязаться за нами, но ему это не удалось. Мать попрощалась с ней еще утром. Приласкала, хорошенько накормила и сказала: «Прощай, Рахбар, мы уезжаем на родину… Ты нас больше не увидишь, некому будет с тобой поиграть. Нас будет разделять огромное море, которое тебе не переплыть. Жаль, но мы не можем взять тебя с собой. Владелец судна не разрешает держать животных на корабле, он считает это плохим предзнаменованием. Нашей дружбе пришел конец. Ты был верным псом и большим нашим другом, другом наших детей. Но здесь мы были чужими и теперь должны вернуться к себе на родину… А где твоя родина, Рахбар? Где твоя родня? К кому ты теперь пойдешь? У чьих дверей, свернувшись калачиком, будешь спать ночью? Я знаю, ты ляжешь возле наших дверей и будешь ждать, но когда-нибудь ты поймешь, что мы уехали совсем, и тогда ты уйдешь, станешь бродягой, без хозяев, без семьи… Мне жаль тех, у кого нет семьи. Ты понимаешь, о чем я говорю, Рахбар?..»