* * *
Лаврова открыла дверь, за порогом стоял Костя.
— Че пришел? — вульгарно спросила она.
— Можно? — Его лицо было преисполнено мрачной решимости.
— Нельзя. — Лаврова придержала дверь.
Костя взял Лаврову за плечи и мягко отодвинул Они стояли у раскрытой двери, он ее обнимал. Его лягушачьи губы целовали ей глаза, губы, плечи. Лаврова отталкивала его, он обнимал ее все крепче и крепче. Он душил Лаврову в своих объятиях, он душил ее своей любовью.
Лаврова закрыла дверь и села на табурет в прихожей.
— Не нужен ты мне, — переведя дух, сказала она.
— Мне все равно.
Он опустился перед ней на колени. Он прятал свое лицо на коже ее бедер, которая становилась соленой и влажной. Его плечи вздрагивали. Его пальцы давили на ее голени, оставляя синяки. Здоровый и сильный мужчина опять плакал. Молча. Лавровой не было его жаль.
— Что надо? — спросила она.
Костя, отвернувшись, неловко вытер глаза коротким, до локтя, рукавом рубашки с одной стороны, потом другим рукавом с другой стороны. Он стыдился Лавровой, а не своей слабости.
— Выходи за меня.
— Для этого ты упал на колени? Почему сразу на оба?
— Перестань. Я буду беречь тебя.
Своими ладонями он держал ладони Лавровой. На миг ее окутало теплое ватное облако. Она отдернула руки и встала.
— До поры до времени, — глядя на него сверху вниз, сказала она. — Потом ты найдешь себе другую, которая нарожает тебе детей. Мал мала меньше. Вы будете жить счастливо и умрете в один день, а похоронят вас ваши детки. Мы это уже проходили.
Костя встал напротив Лавровой. Его глаза постоянно щурились. Постоянно. Хотя в прихожей не было света.
— Ты ничего не понимаешь. Люди разные.
— Все я понимаю. Человек слабее природы. От нее не уйдешь.
— Мы возьмем ребенка, если захочешь. Таких семей много.
— Расхочу, сдадим назад, — усмехнулась Лаврова — Хватит! Надоел! Еще вопросы будут?
— Ужасно, — вдруг сказал он, — что у такой красивой женщины не может быть детей. Это так несправедливо.
— Сволочь! — закричала Лаврова — Вон! Вали отсюда, гад проклятый!
Она толкала его руками и рыдала до конвульсий, как безумная.
— Теперь я в бога не верю, — сказал он. У него было страшное лицо.
Он остался у Лавровой и сидел на полу у кровати как верный пес Он был милосердным богом Лавровой, которого она ненавидела лютой ненавистью.
Утром она сказала.
— Больше не приходи. Я не хочу тебя видеть. Никогда.
* * *
Лаврова с Минотавром и Никитой путешествовали по окрестным горам. Они опять забрели в унылый сай, где скрывались загадочные рукотворные арругии.
— Ну, и где ваше золото? — спросил Минотавр.
Никита подмигнул Лавровой.