кий в своей повести «Записки из подполья». ОпубО
ликованная в 1864 г., она восставала против культа
прогресса, технократии и наивной оптимистической
веры в способность Разума осчастливить мир, изО
бавив его от всех бед и напастей. На первом месте в
этом произведении стоит даже не анализ современО
ной эпохи, а глубинное, ожесточенное столкновение
с Тенью. Очень немногие писатели смогли показать
внутренний мрак так честно и проникновенно, как
это сделал Достоевский.
«Записки из подполья» начинаются на некотоО
рой лирической ноте, не совсем типичной для возО
вышенной литературы Викторианской эпохи: «Я
человек больной… Я злой человек. НепривлекательО
ный я человек. Я думаю, что у меня болит печень.
Впрочем, я ни шиша не смыслю в своей болезни и
не знаю наверное, что у меня болит…» Далее следует
нарциссический монолог безымянного рассказчика:
«А впрочем, о чем может говорить порядочный чеО
ловек с наибольшим удовольствием? Ответ: о себе.
Ну, я так и буду говорить о себе». И далее он описыО
вает свои страхи, свои проекции, свою ярость, свою
ревность — то есть все природой данные человечесО
кие черты, которые тот стремится в себе отрицать, отмечая как бы между прочим, что «все это делают; болезнямиОто и тщеславятся, а я, пожалуй, и больше
всех»*.
Человек из подполья открыто говорит о том,
что все мы делаем на стадии первой взрослости, а
именно о реакциях на травмы, которые наносит нам
* Ф.М. Достоевский, Записки из подполья. Собр. соч., т. 4, с. 452–455. Л.: «Наука», 1989.
146
Глава 4
жизнь. Мы выстраиваем особый травматический
стиль поведения и находим рациональные аргуменО
ты и оправдания для нашего искаженного, отсталоО
го взгляда на жизнь. Однако человек из подполья не
пытается найти разумные оправдания ни для себя, ни для нас. Читатель хочет видеть его в лучшем свеО
те, ибо его самообвинения фактически относятся к
каждому из нас. Но, как он говорит: «Ну, разве можО
но, разве можно хоть сколькоОнибудь уважать себя
человеку, который даже в чувстве собственного униО
жения посягнул отыскать наслаждение?»* Он считаО
ет, что человек — «это существо на двух ногах и неО
благодарное. Но это еще не главный его недостаток; главнейший недостаток — это постоянное неблагоО
нравие»**.
Человек из подполья отказывается стать достойО
ным любви или прощения. Он отказывается сойти с
крючка и отпустить с него читателя. Читать его самоО
анализ — занятие не из приятных, однако он « нарочА
но» называет себя антигероем***. Он — герой в своем
неблагонравии, и его честность заставляет читателя
совершать такие же открытия. Так, он замечает: Что же собственно до меня касается, то ведь я