После этого я обошел всю компанию и методично обезвредил их одного за другим: отрубил головы, приставив к ягодицам, а для верности еще и проткнул своим ножом. Лезвие каждый раз входило в мертвую плоть с шипением, и то, что еще недавно было человеческим телом, распадалось на глазах. Более-менее целыми после этого остались только руки и ноги.
Завершив «обход», я вернулся к спасенному человеку. Когда его уронили, он ударился головой о камень и потерял сознание. Кроме нескольких царапин от когтей на теле было несколько укусов — упыри спешили попробовать добычу на вкус. Еще год назад это означало, что человек не жилец и вскоре сам станет упырем. Но мэтр Куббик как-то раз вылечил одного такого пациента — этим счастливчиком был ваш покорный слуга. А значит, и у незнакомца есть шансы выкарабкаться.
Сомнения — и страх, если уж на то пошло, — вызывала сама внешность спасенного. Немолодой, высокого роста, крепко сложенный мужчина с обильной сединой в волосах был мне смутно знаком. Желая удостовериться, что мне не мерещится, я повыше поднял ритуальный нож. Лезвие почти потухло — следы нежити тут были, но опасности никакой, — и всматриваться пришлось несколько минут. А когда я понял, что мне не мерещится и мы действительно встречались, то отшатнулся от незнакомца и глубокомысленно, с чувством, толком и расстановкой выматерился, не забыв помянуть своих родных далеко не лестными эпитетами. Родичи мои, за что? Неужели обязательно было производить на свет такого придурка? Ведь только что некромант спас жизнь инквизитору! И не просто инквизитору, но тому самому пра, который встречал нас с сэром Робером в монастыре и показывал могилу кормилицы. Инквизитору, который знает меня как Йожа Беллу и который наверняка догадывается, чем означенный мэтр Белла занимался в Брезене.
В очерченном круге, озаренном светом свечей, корчилось мертвое тело. С губ слетали обрывки слов. Стоявший над ним некромант внимательно вслушивался в невнятные речи, следя за движениями мертвеца и силясь как-то расшифровать сказанное. Он знал, что за ним с безопасного расстояния наблюдают трое, и тихо радовался тому, что из круга до них долетают лишь отдельные слова, которые не складываются в общую картину.
Наконец тело обмякло, распростерлось на земле, раскинув руки и ноги, как сломанная игрушка. Некромант вскинул руку, начитывая заклинание, а произнеся последнее слово, нарушил круг, отпуская душу обратно, на вересковые пустоши. Та рванулась прочь с такой скоростью, словно вырывалась из заточения. Порыв невесть откуда взявшегося ветра загасил свечи.