Исаак немного подумал и решил, что пациенты могут немного подождать.
— Возвращайся, скажи его преосвященству, что буду во дворце, как только сделаю необходимые приготовления, — сказал он мальчику. — Ибрагим, скажи Юсуфу, пусть прекращает занятия.
Врач вернулся в уютную, рационально обставленную комнату, которая представляла собой его кабинет, гербарий и, когда он возвращался поздно ночью от пациента, спальню. Надел теплый камзол и плащ, при этом думая, что ему потребуется для всех пяти пациентов.
Наконец вошел, зевая, Юсуф.
— Посылали за мной, господин? — спросил он.
— Да, — ответил Исаак. — Только думал, что прерываю твои занятия, не сон.
— Прошу прощенья, господин, — заговорил мальчик, — но я…
— Ничего, — сказал Исаак. — Я разложил то, что нам, возможно, потребуется. Уложи все в этом порядке, а потом надень теплый плащ.
— Ваше преосвященство, вы нездоровы? — спросил Исаак. — До меня доходили слухи, что ваши силы и здоровье крепнут с каждым часом. Я надеялся, они правдивы.
— Совершенно, совершенно правдивы, — раздраженно ответил Беренгер. — Я чувствую себя хорошо, так хорошо, что дошел до той части работы, которую мой секретарь считал несущественной.
— Почему несущественной, ваше преосвященство? — запротестовал Бернат. — Я считал ее не срочной.
— Правда? — сказал Беренгер. — Ты не считаешь угрозы против меня, его величества и некоторых его чиновников существенными?
— Да, они существенны, ваше преосвященство, — упрямо ответил Бернат. — Но можно ли представить, что они будут выполняться? Нет.
Беренгер засмеялся.
— Бернат так давно не слышал моего смеха, — сказал он, — что думает, я разучился смеяться. Но если говорить серьезно, мой добрый отец Бернат, я склонен согласиться с тобой, однако думаю, что скрывать это не нужно. Если угрозы реальные и с ними можно столкнуться, оставлять их без внимания нельзя.
— Тот человек бредил, ваше преосвященство, — сказал Бернат. — Его слова были едва понятны.
— Вот почему я послал за сеньором Исааком. Он тоже слышал эти слова. Исаак, здесь у меня донесение сержанта о том случае. Когда я начал читать его, Бернат, то решил, что врач может помочь нам, если ему позволить добавить свое знание к тому, что написал сержант.
— Возможно, — сказал секретарь тоном человека, терпение которого мучительно испытывают.
— Прежде всего, — заговорил Беренгер, — наш добрый сержант Доминго утверждает, что описал умершего в Круильесе человека владельцу таверны в Паламосе, и тот сразу же узнал в нем одного из двух людей, остановившихся у него на ночь. Наш покойник, очевидно, назвался Хуаном.