Отец. За пределы себя! Но ведь был Христос! Он уже вынес нас за все мыслимые пределы. Он все про нас знает, видит, простил и любит нас таких, какие мы есть. В любви бессмертие! Мы вечно живем в нем. И нам он велел любить, пускать других в свое сердце. А кого я любил? Я никого не пускал! Все недостойны!!! Только я, я, я, запомните, слушайте меня… Настоящее, человеческое, главное дело — не сделано! Вот от этого и проблемы. Больше ни от чего. Мне здесь надо быть, с тобой. Вот что я понял!
Отец обнимает Сына за плечи, и вместе, в дружеских объятиях, они уходят по улице.
В окне мелькает пейзаж. Отец и сын в купе. Оба молчат. Отец смотрит в окно с выражением скорби. Сын поглядывает на него, прикрываясь книгой.
Сын. Пап, а тот спектакль… который вы репетируете…
Отец. Не будет никакого спектакля…
Сын. Как? Совсем?
Отец. Я не дойная корова! Понимаешь? Какие уж тут
спектакли, если душа пуста!
Отец и Сын с рюкзаками поднимаются в гору, идут по каменистой тропинке. Они не разговаривают, только дышат. Отец впереди. Он останавливается, поворачивается, заботливо спрашивает Сына:
Отец. Устал? Можешь еще идти или отдохнем?
Сын. Могу…
Отец. Молодец! Давай еще чуть-чуть — будет отличное
место.
КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ПОЛЯНА 1. ДЕНЬ
Привал. Лужайка. Оба лежат на траве. Сын совершенно вымотанный лежит на боку, закрыв глаза. Отец, улыбаясь, смотрит, раскинув руки, как плывут облака. Отец переворачивается, любуется травинками. Что-то находит в траве.
Отец. Ой, гляди-ка, жук-олень! Видишь, какие рога! Это на самом деле челюсти. Они дерутся страшно, этими рогами. Птицы отрывают им голову, туловище съедают.
Сын внимательно слушает, кивает.
Отец. А голова валяется сама по себе, может видеть, кусать с прежней силой, готова продолжать борьбу. Поднесешь к ней другого жука, она клац-клац (показывает). Вот и я последние несколько лет тоже… как эта голова, — видел, кусал, а на самом деле… давно мертв.
Сын. Эх…Ты хотя бы что-то делаешь! А я вообще ничего! Если бы я мог хотя бы просто помогать, на любых условиях — мне кажется, я чувствовал бы себя более живым.
Отец. Более живым! А не надо быть более живым. Я о чем тебе говорю? Вот дерево живет спокойно, растет — а нам мало просто жить, нам нужно что-то большее, чем жизнь.
Вечер. Сумерки. Отец и Сын ползут в гору по камням. Сын еле волочется, спотыкается, падает. Отец мрачен и сосредоточен.
Сын. Может… передохнем… минутку?
Отец. Да какая минутка?! Ты что, не видишь, как темнеет?!
Сын. А скоро то место?
Отец. Не будет уже того места. Не туда шли, судя по всему. Весь день.