Попутную машину здесь приходится ждать по нескольку часов, и последние километры до кишлака Наматгут, где находится крепость Каахка, иду пешком. Памирские километры длинны, но по асфальтированной дороге, бегущей над самым Пянджем, под ярким, но не знойным солнцем шагается легко. На узкой полоске поля работают несколько женщин в пестрых платьях — смеясь, отвечают они на мое приветствие. Странный незнакомец — в армейских брюках, ковбойке, бутсах и болотного цвета панаме; глядя на мою обвешанную биноклями, фотоаппаратами и фляжками фигуру, шепчут друг другу вслед: «Спедиция! Спедиция!»
На той стороне грозно высятся острые, выжженные солнцем, огромные антрацитово-черные гребни Гиндукуша, в бинокль они кажутся иззубренными, точно пилы. Вот и Наматгут — быстрым шагом миную его глухие дувалы с любопытными женщинами и детишками, глядящими из дверей. За тополиной аллеей открывается пшеничное поле, на краю которого, над кипящим в каменной теснине Пянджем высится, точно корабль с приподнятым носом и кормой, утес. Чем ближе я подходил, тем громаднее он становился, и на его древних боках стали различимы остатки желтоватых глинобитных стен, сложенных на каменном основании, и стреловидные бойницы башен. То была Каахка, одна из мощнейших древних твердынь Памира.
...Три крепости соединяет старинное предание об огнепоклонниках сиахпу-шах — «одетых в черное», которое передают из поколения в поколение. Три брата-великана жили в долине, и Кахкаха, самый злой и такой сильный, что мог скалу поднять, владел Каахкой. Зулхашам обладал крепостью в Ямчуне, а младший, Зангибор,— в Хиссоре, в верховьях долины. Напротив Каахки, за спинами ближайших гор поднимается снежная вершина высочайшего пика Гиндукуша — почти восьмитысячный Тирьядж-Мир, обитель богов и волшебниц-пери. На его плече лежит перевал Истраг, ведущий в Индию. Близ этого перевала стоял замок сестры великанов — Зульхумор. Мусульмане не могли одолеть Кахкаху, но пришел Али, зять Пророка, и своим мечом истребил братьев. Оставшиеся огнепоклонники бежали через Истраг в Индию... Как ни удивительно, но предание сохранило правдивые детали, хотя мусульмане пришли сюда в IX веке, в Вахане действительно обнаружены остатки ранне-средневековых храмов огня. Дай по сию пору сохранились обычаи, связанные с его культом, — утром, разводя очаг, хозяйка бросает в него горсть муки с маслом, как это делали древние арии. Невеста, навеки уходя из отцовского дома, сыплет в сапог золу из родительского очага. А под Новруз и другие праздники, когда священнослужитель-халифа обходит дома верующих, в стенах мазаров-оштон, священных мест памирцев, в особых нишах зажигаются к ночи лампады с коровьим маслом...