Это было волшебство.
Потому что она знала этот дом, он был в глубине ее сердца, ее души. То, что видели ее глаза, подтверждала ее душа. Этот дом, этот прекрасный дом! Она видела его в мечтах. Она нарисовала его волшебными красками. Увидев старинную каменную кладку, любовно уложенные старые камни, крепкую каменную трубу, она представила, как уютно горит в камине огонь. Она воспринимала его тепло как выражение дружеского расположения.
Однако Джейми по инерции съежилась и застыла в его руках. Может быть, они слишком спешат? Может быть, она слишком многого ждет?
— Джейми? В чем дело? — спросил он, почувствовав, как она неожиданно напряглась.
— Ничего, — прошептала она ему в грудь. — Все в порядке, ты можешь опустить меня.
Ее нервозность придала ему храбрости.
— А я, может быть, не хочу опускать тебя, — поддразнил он, прижавшись своей щекой к ее щеке. — Может быть, я отнесу тебя на мою лужайку и буду держать тебя там всю ночь. Ложем твоим будет клевер, а крышей — звезды.
— Может быть, ты просто, как и я, боишься войти в этот дом.
Она понимающе взглянула на него. Светлые брови поднялись над огромными серыми глазами.
Он поставил ее на ноги. На его губах играла слабая улыбка.
— Ну тогда нам остается только одно, правда? Идем!
Взяв ее за руку, он повел ее по деревянным широким ступенькам крыльца вверх, остановился у двери и вынул ключ.
Джейми скользнула взглядом по фасаду.
— О, Эдвард, какой он красивый, даже красивей, чем я помнила.
— Помнила? — переспросил он и похолодел.
— Воображала! — поспешно поправилась она. — Мечтала. Не знаю. Но он прекрасен.
Она повернулась и дотронулась ладонью до массивной двери. Деревянная поверхность была гладкой, как шелк. Она казалась теплой и живой. Джейми потрогала дверной молоточек, вырезанный из дерева в форме птицы. Она подняла его и отпустила, прислушиваясь к эху звука, который, она знала, отражался в комнатах, рисовавшихся ее воображению.
— Ты можешь входить, Джейми, — прошептал Эдвард, распахивая дверь.
Но, как и всегда, Джейми удивила его. Она протянула ему руку.
— Давай войдем вместе, Эдвард. Мы должны войти в дом вместе.
Он глубоко дышал, не показав и вида, что почувствовал, как боль, будто стрела, пронзила ему сердце. Все вокруг, каждое слово, каждый жест, звезда на небе, казалось, было исполнено странной и прекрасной значимости. Он сделал глубокий вдох и взял ее за руку.
Он входил в эту дверь сотни раз, но никогда так, как сегодня.
В камине потрескивал огонь, который по просьбе Эдварда разжег присматривающий за домом сторож. Сегодня этот огонь казался сказочным, а язычки пламени — танцующими духами.