В планшете оказалась и отпечатанная на пишущей машинке (она, как известно, была в каменоломнях) сводка Совинформбюро. В ней сообщалось о положении на фронтах 28—29 августа 1942 года. Это немаловажная деталь. До сих пор мы считали, что последнюю сводку получили в каменоломнях 17 августа. Значит, радиоприемник работал под землей, и защитники знали о том, что происходит на Большой земле, по крайней мере до конца лета.
Но самым интересным в планшете оказался третий документ. Я держал в руках протокол закрытого партийного собрания парторганизации продсклада, которое состоялось 18 июля 1942 года. Некоторые листы были оборваны, но начало читалось хорошо.
На собрании присутствовали десять членов и один кандидат в члены ВКП(б). От фамильного списка остались одни окончания, фамилии выступавших на собрании писались без указания звания и инициалов. Разбираю неровную строчку с повесткой дня, выведенную рукой Норбея, секретаря собрания: «О задачах продовольственников в условиях вражеского окружения».
В середине лета, когда проходило это собрание, в каменоломнях усилился голод. Норма продовольствия была сокращена до минимума. Но тон выступления коммунистов был спокойный. Читаю документ и, как наяву, вижу лица аджимушкайцев.
— В основном с задачами продснабжения мы справляемся, особенно в последнее время, удовлетворительно,— докладывал коммунист Лазорин. Понятно, что боевой дух защитников каменоломен не в последнюю очередь зависел от умелого распределения продовольствия, которого крайне не хватало. Командование подземного гарнизона решало эту проблему с коммунистами.
— С установлением на кухне весов и выдачей пищи по весу недоразумения и разговоры о недодаче пищи ликвидированы,— продолжал докладчик.— Но факты подозрения среди бойцов и отделььых командиров и политработников, причем необоснованные, продолжают иметь место.
— Порядок на кухне необходимо еще более улучшить,— заметил интендант 2-го ранга Колесников.— Это избавит от клеветы.
С Сергеем Терентьевичем Колесниковым мы не раз встречались. Он приходил на раскопки каменоломен, помогал нашей экспедиции советами. Но, к сожалению, он так и не мог вспомнить имени и отчества докладчика. Прошло ведь столько времени! Не знаю, смогут ли в Центральном архиве Министерства обороны СССР отыскать личное дело Лазорина, который, судя по всему, был офицером. На наш запрос ответ пока не пришел. А может быть, откликнутся знавшие его люди или родственники?..
Командиры и политработники подземного гарнизона в тот момент предвидели еще более трудные дни обороны.