— Отправляйтесь-ка спать, а? Я завтра уйду рано, а вы отсыпайтесь. Дом в вашем распоряжении. Когда вернусь, увидимся, поговорим. Ключи от «мерседеса» я на кухне оставлю. Пользуйтесь, не стесняйтесь.
— Вы щедры, Эрик.
— Я рад, что вы здесь, Коллетт. Такое чувство, будто я как-то к Барри поближе. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вы не обижаетесь на это? Не хочу, чтоб у вас сложилось впечатление, будто вами пользуются, если вы понимаете, о чем я толкую.
Она улыбнулась, встала и сказала:
— Никаких обид, о чем вы говорите! Забавно, но, пока мы плавали по воде, я многое передумала о Барри и поняла, что тоже чувствую себя как-то ближе к ней, очутившись здесь. Если и есть тут какое-то «пользование», то мы оба в нем виноваты. Спокойной ночи, Эрик. Спасибо за очаровательный вечер.
Она слышала, как Эдвардс уходил, но последовала его же совету: перевернулась на другой бок и опять уснула. Когда она снова пробудилась, то никак не могла сообразить, сколько же сейчас времени, чувствуя только, что в комнате стало жарко. Тоскливо подняла глаза на лениво вращающиеся лопасти вентилятора под потолком, затем натянула на себя комбинезон и поплелась на кухню. Полная негритянка наводила блеск на мойке и кранах.
— Доброе утро, — приветствовала ее Коллетт.
Негритянка, одетая в расписанное цветами платье и соломенные сандалии, протянула певучим голосом:
— Доброе утро, леди. Мистер Эдвардс, он уходил.
— Да, я знаю. Слышала. Меня зовут Коллетт.
Негритянка явно не пожелала переводить разговор на такой уровень близости, поскольку отвернулась и продолжала выводить круги на мойке.
Коллетт взяла из холодильника кувшин с соком из свежевыжатых апельсинов, наполнила большой стакан и прошла с ним на террасу. Усевшись за белый круглый столик под оранжевым зонтом, стойка которого проходила сквозь дырку в центре столешницы, она подумала об обмене приветствиями на кухне и пришла к выводу: у Эдвардса побывало столько молоденьких женщин, которые заглядывали на кухню и называли себя, что домоправительница сочла за благо вовсе не запоминать их имена. Скорее всего залетные пташки никогда не оставались подолгу и не успевали делаться частью домашнего обихода.
Морской простор и гавань внизу были охвачены суматошной деятельностью. Кэйхилл, сощурившись на солнце, высмотрела участок, где располагались яхты Эдвардса. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть, там он или нет, но она решила: раз он рано ушел из дома, значит, предстояла арендованная морская прогулка. Опять-таки ни о чем таком не говорилось и вполне могло оказаться, что у Эрика другие дела на острове.