Бэрил улыбнулась.
— Я это знаю. Но он полюбит меня, вот увидишь.
Все опасения Джинни оправдались. Бэрил не добилась своего.
— Твоей матери нелегко пришлось, и она, естественно, не хочет…
— Но ведь прошло десять лет, Джинни, разве я не имею права знать обо всем?
— Конечно, Айрин, но… — Джинни совсем не хотелось ворошить старое.
— Тогда расскажи ты. Николь только перечислила факты.
— Разве этого недостаточно?
— Ерунда. Факты — мертвая вещь. Они ни о чем не говорят.
— Почему вдруг такой интерес к этой истории? — удивилась Джинни.
— «Вдруг»? То есть мне надо подождать еще десять лет? — язвительно спросила Айрин.
— Ты не так поняла… я…
— Хватит считать меня ребенком, Джинни.
Джинни невольно улыбнулась. Да, совсем недавно Айрин перед сном с таинственным видом рассказывала ей, как подсыпала сахар в кофе Николь по утрам. Николь терпеть не могла сладкое и злилась, не догадываясь, чьих это рук дело. Джинни почувствовала легкую грусть. Как незаметно повзрослела эта шалунья, любившая засыпать, крепко обнимая куклу или плюшевого медведя! Зачем ей вступать в жестокую жизнь, заставляющую ее личико замирать от боли?..
— Отец любил ту женщину? — продолжала допытываться Айрин.
— Какое это сейчас имеет значение?
— Если бы не имело, я бы не спрашивала. Ее имя Синтия Грэхем, не так ли?
— Скажи мне одну вещь. — Джинни пристально посмотрела на Айрин. — Все это как-то связано с вашей поездкой?
— Ну хорошо, — вздохнула Айрин, — я расскажу тебе, Джинни. Я познакомилась на пароходе с ее сыном.
— Синтии Грэхем?
— Да.
— И сколько ему сейчас лет?.. Наверное…
— Он на год старше Николь.
Джинни вздохнула. Вот в чем дело. Трудно себе представить более сложную ситуацию.
— Можешь больше ничего не говорить, — тихо сказала она, — мне все ясно. Я тебя знаю прекрасно.
— Хорошо, что есть человек, которому ничего не нужно объяснять, — сквозь слезы улыбнулась девушка.
— Это серьезно, Айрин?
— Для меня это все.
Айрин не любила громких слов. Только настоящее чувство могло их вызвать. Джинни поняла, что прошлое снова крепко вцепилось в их жизнь. Неужели оно никогда не оставит их в покое? Разве мало они выстрадали тогда? Видимо, нет, если из всех мужчин Айрин выбрала именно сына Синтии Грэхем.
— Дорогая, неужели ты думаешь, что это возможно?
— Прошло десять лет, Джинни. Почему бы не жить настоящим?
— Очевидно, молодой человек так не думает, — осторожно сказала Джинни.
— Да, в этом-то все и дело.
Айрин уронила голову на руки. Ее спина вздрагивала от сдерживаемых рыданий.
— Послушай меня, девочка. Нельзя просто вычеркнуть из жизни то, что хотелось бы забыть. Между вами всегда будет пропасть. Две разрушенные семьи — не пустяк. Но даже это поправимо. А вот отца твоего приятеля не вернуть. Самоубийство — страшная вещь.