Дед рассказал, что Мария, дочь попавшего в опалу Меншикова, она же невеста Петра II, видимо, побывала здесь по пути в ссылку. Возможно, придя сюда, она пыталась представить себе глушь тех краев, куда ее ссылали...
Ходили тогда и легенды о странном звере (не мамонт ли?), который будто бы прокопал и саму пещеру. И опять дед мог вспомнить Татищева. Тот, побывав в Кунгуре, исследовал пещеру и доказал: мамонт здесь ни при чем. Пещеру создали не великаны, а пигмеи — капли воды. Татищев писал: «После я разыскал о тех рвах, которые, как говорят, делает животное, шагая под землей, и видел их в различных местах... Бесспорно, это подземные ходы и проходы, выдолбленные под землей падением подземных вод».
Наверняка беседы деда с внуком касались не только родных краев. Кирилл Хлебников, член Русско-Американской компании, начав говорить о Кунгурской пещере, конечно же, вспоминал и о гигантской Мамонтовой, и об огромных карстовых полостях на Балканах. Во всяком случае, молодого Хлебникова потянуло за океан. Он тоже поступает в Русско-Американскую компанию. Начались годы скитаний.
Только в 1914 году Хлебников вернулся в Кунгур и заарендовал пещеру у местных крестьян на двенадцать лет. Однако собственных средств на приведение ее в порядок не хватило. Начал в пещере гипсовый промысел. Но был он человек непрактичный и вскоре вылетел в трубу. Обратился за помощью к купцам. Прикинув все, «отцы города» превратили ледяные дворцы в склады для мяса. Еле Хлебников отбил у них пещеру.
Началась мировая война, за ней — революция. Кунгур переходит из рук в руки. И каждая власть нет-нет да заглянет на Ледяную гору: то ли взглянуть на диво, то ли посмотреть на «пещерного человека» Хлебникова.
И все же пещера посещалась обидно мало, а Тимофей Хлебников просто не мог ждать наступления для нее лучших времен. Он вместе с местными жителями начинает оборудовать входы, благоустраивать подземные залы. Издавал альбомы с видами пещеры, рисовал и расклеивал плакаты.
Я читал его выступление на съезде геологов. Ни один редактор так до конца и не сумел причесать его такой «ненаучный» язык. Кажется, он ждал, что геологи, отбросив все дела, прямо со съезда пойдут оборудовать Кунгурскую пещеру. И. я представлял, как с улыбкой слушали его ученые, а потом кланялись ему в перерывах. Он был энтузиастом и заслуживал уважения. Но уважать еще не означает соглашаться. «Пещерного человека» считали всего лишь чудаком. Он так горячо пропагандировал пещеру, что этот перехлест и отталкивал. А ведь пещера была не только дивом — она была ходом в недра, лабораторией для познания тайн Уральских гор. Первым это понял выпускник МГУ Вячеслав Лукин, нынешний хранитель пещеры.