«Всем! Мы, защитники Керчи, задыхаемся от газа, умираем, но в плен не сдаемся. Ягунов». Эта радиограмма, переданная открытым текстом старшим лейтенантом Ф. Ф. Казначеевым, начальником главной рации Аджимушкая, ушла в эфир 24 мая 1942 года, в один из самых первых и тяжелейших дней обороны.
И вот эта смерть... «Полковник погиб, разряжая гранату», — можно и сейчас услышать и прочитать в разных исследованиях об Аджимушкае и... не найти ответа на невольный вопрос: зачем командиру гарнизона нужно было лично разряжать гранату?
Наша экспедиция работала в дни, когда в Керчь к 30-летию обороны съехались из разных городов защитники Аджимушкая. Мы говорили со многими. «Ягунов взял со стола гранату, и она разорвалась у него в руках» — так примерно говорили те, кто слышал о трагедии еще тогда, во время обороны. От кого слышали? «Так говорили...»
Мы сидим втроем — старший лейтенант Анатолий Васильевич Шаля, крымский журналист Владимир Владимирович Биршерт и я — в Т-образном тупичке под стенкой, на котором химическим карандашом написано «Штаб». Стараемся представить ту обстановку...
Журналист Владимир Биршерт двадцать с лишним лет занимается Аджимушкаем. Мальчиком, как и многие керченские сорванцы, он начал ходить «под скалу», как говорят местные жители. За годы он собрал огромный — без преувеличения — материал. Вел переписку с десятками людей, участниками и свидетелями тех событий.
Сапер Анатолий Шаля обнаружил и обезвредил в крымской земле сотни взрывоопасных предметов и за долгие годы службы изучил на практике почти все системы гранат, мин и снарядов.
— Граната могла взорваться, если она стояла «на вилке», — сказал Анатолий Васильевич и показал нам, как это могло быть. — Но тогда должен быть щелчок и две или четыре секунды до взрыва.
— Значит, кто-то мог умышленно положить ее в таком положении?
— Он случайно мог взять или подвинуть на столе гранату, — волнуясь, сказал Володя Биршерт и встал с камня, — услышал щелчок и успел в те две или четыре секунды, которые оставались до взрыва, принять решение. Он мог бы кинуть ее в дальний конец штольни и, возможно, успел бы заскочить за угол, но кругом стояли люди, и кидать было некуда. И он сжался, закрылся, согнулся и почти все осколки прикрыл собой. И это могло быть так, а не иначе, потому что, по свидетельству разных людей, у Ягунова была вырвана взрывом грудная клетка, часть живота, подбородок и руки по локоть.
...Когда-то до войны он требовал от курсантов Бакинского пехотного училища уметь заряжать винтовку за три секунды и однажды, встретив у штаба одного курсанта, привел за собой в кабинет, положил на стол секундомер и скомандовал ему заряжать винтовку. Курсант четко выполнил команду за две с половиной секунды по секундомеру, и строгий начальник училища, «полковник в пенсне», неожиданно тепло улыбнулся, полез в нагрудный карман кителя, вытащил оттуда две узкие полоски бумаги — билеты в театр — и подал курсанту, и приказал оформить ему увольнительную в город.