Документы этих людей, возможно, где-то совсем рядом, под слоем тырсы и камня. И кто скажет, сколько раз мы находились близко от них?
Известно, что, кроме личных документов, которые могли быть спрятаны, случайно утеряны или оставались у людей во время их гибели на боевых постах от газовых атак, перестрелки или под завалами, где-то должны быть документы, которые прятали специально!
В самом конце обороны их спрятали Иван Павлович Парахин, комиссар Аджимушкайского гарнизона, и подполковник Григорий Михайлович Бурмин, командир танкового полка, человек, который прорвался после последних арьергардных боев у завода Войкова со своей боевой группой в Центральные Аджимушкайские каменоломни. После смерти П. М. Ягунова он стал командиром подземного гарнизона. Возможно, в тайну захоронения документов были посвящены и другие командиры штаба, которых называет В. В. Абрамов (1 О разысканиях военного историка В. В. Абрамова журнал писал в № 8 за 1972 год.). Но их было немного.
В Керченском историко-краеведческом музее хранятся воспоминания бывшего бойца подземного гарнизона Георгия Ивановича Самохвала. Рядовой 95-го погранполка войск НКВД Самохвал с остатками своего полка в мае 1942 года пробился в Аджимушкайские каменоломни, В каменоломнях он стал ординардцем Парахина.
Георгий Иванович приезжал на встречу участников обороны, и мне удалось поговорить с ним.
— Как я стал ординарцем? — вспоминал Георгий Иванович. — Шел по штольне с котелком воды, наткнулся на высокого полковника в пенсне. (Тогда я еще не знал, что это Ягунов, — это было в самые первые дни обороны.) Полковник остановил меня: «А!.. Зеленая фуражка!» — расспросил о службе и приказал следовать за собой. Мы пришли в штаб, и здесь Ягунов представил меня старшему батальонному комиссару. Это был Парахин.
...Есть его фотография. Скорей всего со служебного, военных дней удостоверения. И хоть это всего лишь маленькая старая фотография с военного документа — такие мужественные лица запоминаются.
Раненного во время последнего боя и до предела изможденного Парахина привезли на грузовой машине в подвалы симферопольского гестапо и стали травить каждый день собаками. И может быть, даже не очень заботились получить от него сведения (иначе попытались бы сначала поставить на ноги), видно, по опыту знали, что это бесполезно.
Таким был человек, за которым ходил, «як тiнь», молодой пограничник в зеленой фуражке.
Георгий Иванович знал, что документы прятали. Документы, очевидно, были ценные и важные. (Ясно, какая это была ценность для людей, которые собирались уходить в свой последний бой и не хотели погибнуть неизвестными.) Георгий Иванович помнит, как готовились их прятать, как расставляли немногих бойцов охранять входы. И как даже ему, ординарцу, не доверил Парахин тайну захоронения. А может быть, и доверил бы, но мало уже оставалось в строю людей и некого было поставить охранять сквозные штольни на случай всякой неожиданности, и Парахин приказал своему ординарцу встать у боковой штольни с автоматом в руках и стоять так, чтоб «даже мышь не проскочила».