Некоторое время мы ехали молча. Каждый, казалось, смотрел, как авто- и железная дороги играют в прятки: то вдруг сойдутся рядышком, то разбегаются в стороны. Наш МАЗ начинает взбираться на сопку, а узкая полоска рельсов на свежей, серой насыпи сбегает вниз, пересекает по мосточку овражек и исчезает за поворотом, и так до тех пор, пока они вновь не сойдутся где-то у подножия, чтобы еще некоторое время побыть рядом.
— Что будете делать? — неожиданно спрашивает шофер комиссара строительного студенческого отряда.
— Балластировка — наше дело, — отвечает Володя Муравлев.
— Та-ак, а что это значит? — тоном экзаменатора продолжает Анатолий.
Володя подождал немного и, когда показался участок, где шпалы с рельсами просто лежали сверху на насыпи, ответил:
— Надо всю нитку дороги покрыть щебеночным балластом, а затем уплотнить, утрамбовать его так, чтобы шпалы впрессовались в этот балластный слой. Пока наш участок до 71-го километра. Там, где сейчас идет укладка пролетов моста. Если управимся, пойдем дальше.
Иногда на железной дороге встречались составы с доверху наполненными серой щебенкой хоппер-дозаторами, платформы со звеньями железной дороги.
Володя принял полушутливый экзаменаторский тон Анатолия и с видом примерного ученика продолжал отвечать.
— Что это за техника? — кивнул Анатолий на машину, опиравшуюся о грунт «ступнями» опорных ног и удерживающую на весу шпалы с рельсами.
— Рихтовщик пути... Ставит рельсы на ось. Он идет вслед за дозаторами.
МАЗ трясло и швыряло из стороны в сторону. После часа такой езды от напряжения заныли спина, руки и ноги. Только Анатолий сидит спокойно, будто прирос к сиденью и баранке. Иногда сигналит встречной машине, поднимая в приветствии руку, и поясняет: «Земляк».
Светло-серая насыпь железной дороги снова бежит внизу и похожа на извилистую реку, оба берега которой густо поросли первобытным темно-зеленым лесом.
За окнами МАЗа, вдоль обочин дороги, попадаются белые островки льда. Иногда тряска на мгновение кончается: МАЗ проезжает по мостам и мосточкам через овражки, в которых по весне побегут бурные потоки, когда начнут таять снега, лежащие на спинах хребтов.
Наконец после трехчасовой езды МАЗ сворачивает в лес и вползает на поляну, окруженную лиственницами. Здесь, недалеко от реки Пурикан, студенты — квартирьеры Московского института инженеров транспорта разбили свой лагерь.
Анатолий... Его впору называть по имени и отчеству: ему уже под сорок; но — светлоголовый, в ковбойке навыпуск, в спортивных облегающих брюках и сандалиях, он выглядит гораздо моложе. Только ироничный взгляд голубых глаз выдает в нем человека, который кое-что знает о жизни. Колеса его машины отматывают не первую тысячу километров по дорогам страны.