— Пуля. Кость, — сказал испуганный фельдшер. Он торопился перебинтовать тяжелую рану.
— Лежи, Фирсов! — сказал я. — Лежи, друг! Заменю! Ничего!
Бой набирал силу. Шелович, которого я вызвал по телефону, сообщил, что на правом фланге, у Жарова, противнику удалось потеснить нашу цепь.
— Шелович! Фирсов ранен! Прими его батальон! — приказал я. — Жду тебя здесь!
Фирсова оттащили в низину, уложили в яме. Минут пятнадцать я ждал Шеловича. Он очутился рядом совсем неожиданно.
— Что на правом?
— Рота Бондаренко отшвырнула фрицев, но лезут, сволочи!
— Принимай батальон!
— Есть! Идите, товарищ майop! Я управлюсь, дело привычное...
С восточной стороны деревни слышалась учащенная стрельба. Видимо, Беретели выполнял приказ.
Добравшись до наблюдательного пункта, я нашел там Горбика и Переверзева. Переверзев, прикрыв левой рукой ухо, по телефону требовал:
— Антяшев! Бей навесным! Навесным!
Горбик, приблизив лицо, прокричал, что 9-я рота жаровского батальона ударила по противнику, занявшему холмы за Лазаревом.
— На правом фланге плохо! — кричал Горбик.
Высунувшись из слухового окна, я старался понять и оценить обстановку.
На правом фланге дымили пять подбитых немецких танков, но уцелевшие продолжали вести огонь. Один прорвался и шел на предельной скорости к «сорокапятке» сержанта Ильяшева. Я видел танк и пушку, видел расчет, видел своего Женьку (1 Евгений Федотов, пятнадцатилетний сын командира полка. Погиб смертью храбрых спустя месяц после описываемых событий.), дославшего снаряд в казенную часть... Ильяшев выстрелил. В лоб. Снаряд отскочил. Женька принял у подносчика второй снаряд, зарядил. Ильяшев снова выстрелил. Снова в лоб!
— По гусеницам! По гусеницам! — кричал около меня Переверзев, словно Ильяшев мог услышать.
Танк должен был раздавить пушку. Но не раздавил. На моих глазах произошло то, что я уже однажды наблюдал. Фашистский экипаж, испуганный двумя попаданиями, отвернул... Две тяжелые мины, одна за другой, упали на танк сверху, сшибли башню. Это сработали бойцы Анташова.
У Шеловича не прорвался пока ни один танк. Хорошо! А вот на Жарова опять шла немецкая пехота.
— Виноградов! Жив? — позвал я командира автоматчиков.
— Так точно!
— Разворачивай роту за ротой Бондаренко! Контратакуй гадов!
— Есть, товарищ майор!
Доложили, что восточнее Лазарева противник сбит с двух холмов, на холмах установлены станковые пулеметы 9-й роты, и они косят врага. Только тогда я сообразил, что Беретели до сих пор нет, и подосадовал на адъютанта: не вовремя исчез.