. Его цель – просто посеять в обществе возбуждение и страх, а для этого все равно что взрывать. Мораль и логика в этом простые: народовольцы, взрывая кафе, говорили, что хороших людей там быть не может, это же буржуазное место. Этот же аргумент применим к теракту в дорогостоящем поезде Москва – Петербург – простые люди на таком не ездят. А исламские террористы вообще могут взрывать всех подряд, у них всегда есть «оправдание», ведь все немусульмане, с их точки зрения, – неверные.
У нас сейчас огромное количество структур, которые официально занимаются борьбой с терроризмом и экстремизмом. Но какова динамика этой борьбы? В какой степени эти уполномоченные структуры эффективны? Они тех ловят или не тех?
По статистике, исключающей, правда, республики Северного Кавказа, получается, что цифры жертв террора достигли максимума в 2008 году, когда насчитали больше ста десяти убитых и пятисот с лишним серьезно пострадавших. А с 2009 года началось некоторое снижение, и оно совершенно точно целиком достигнуто усилиями силовых структур. Но это снижение есть только в нескольких регионах – в Москве и Московской области, в Петербурге и еще кое-где. А если взять среднюю провинцию – там ничего не изменилось.
Из массы экстремистов, отловленных, осужденных, направленных в места не столь отдаленные, подавляющее большинство (без учета Северного Кавказа) – это ультраправое подполье, причем именно подполье, люди, которые создавали ячейки, а иногда даже конспиративно жили. Они за «национальную революцию», «спасение белой расы» и так далее. Также есть немного террористов исламистского толка и совсем мало ультралевых.
Конечно, контртеррористические структуры, как и всякие другие структуры, работают «на отчет». Есть люди, которые действительно переловили десятки террористов, а есть и те, кто преследует каких-то достаточно произвольных людей по глупейшим обвинениям – только чтобы заполнить отчет. Причем чаще всего страдают, что характерно, не политические активисты какой-нибудь не той окраски, как у нас обычно принято считать, а совершенно не связанные с политикой люди: какие-то религиозные меньшинства, журналисты, неполитические авторы, что-то не то написавшие. Библиотеки тоже страдают от постоянных придирок, что у них есть экстремистские книги, которые они по закону не имеют права списать. С другой стороны, если бы эти структуры вовсе не создавались, то не было бы и спада преступлений.
Но успехи могут оказаться недолговечными – поймали тех, кто несколько лет вел себя очень расслабленно и не очень сильно прятался, потому что привык, что ловят плохо. Когда стали лучше ловить, эти группы, которые раньше своей целью видели таджикского дворника, теперь зачастую нацелены уже на злого мента, который посадил их коллегу. Причем, понятно, не конкретного того мента, хотя и такое может быть, но абстрактного или любого – то есть начинается борьба экстремистов экстремистскими методами с самой системой.