Единственное, что смущало сейчас лейтенанта, — это поведение арестованного. «В доме сопротивления не оказал, — говорилось в докладе. — На улице вырывался, пытаясь собрать толпу. Кричал, что его арестовывают за принадлежность к коммунистам».
— Тем хуже для него, — решил полицейский. — Еще одна улика, хотя корешков квитанций достаточно для обвинения в сборе денег в пользу компартии.
Энрике с наручниками на запястьях везли в кузове военной машины. Если бы не этот грузовик, он наверняка выкрутился бы, тем более соседи бросились на помощь. В полицейских кидали камнями, помидорами, чем попало. Они растерялись. И тут откуда ни возьмись грузовик с солдатами...
Машина шла медленно, и Энрике благодарил судьбу хотя бы за эту передышку. Можно было собраться с мыслями и подготовиться к первому допросу. Однако по прибытии в полицейские казармы его на допрос не повели. Выволокли во внутренний двор и приковали наручниками к голой железной кровати посреди двора. Через час двое полицейских принесли вторую кровать. Сразу же появился еще один узник. Энрике узнал его: это был товарищ по партии. Их держали под открытым небом на железных сетках. Охраняли как самых опасных преступников. Освобождали от наручников только одну руку, когда приносили воду. Днем было еще терпимо, хотя солнце пропекало до дна каменный колодец — тюремный двор, — и обожженная кожа на лице горела. А вот ночью... В эту пору температура иногда падает ниже нуля.
На десятый день двух заключенных повезли в крошечном фургоне на допрос. Семь часов продержали в фургоне согнутыми в три погибели. Когда наконец вызвали — идти самостоятельно они не могли. Но на допросе держались твердо. «Арест незаконный, как и сам антикоммунистический закон, который противоречит конституции!» — большего от них не добились и отправили в тюрьму, в распоряжение следственных органов...
В 1970—1971 годах Коммунистическая партия Аргентины направляла все силы, чтобы создать широкий демократический фронт борьбы с диктатурой. По поведению тюремщиков, по сообщениям, которые поступали с воли, становилось ясно: страна кипит. Энрике и его товарищи не могли сидеть сложа руки и ждать освобождения. Они решили писать письма из тюрьмы: разъяснять в них необходимость широкого фронта. Писали в студенческие федерации, в профсоюзные объединения, в крестьянские организации, политическим деятелям...
Наконец настал момент, когда власти не могли больше игнорировать выступления рабочих, студентов, крестьян. Часть политических заключенных выпустили. Просидев в тюрьме полтора года, Энрике вышел на свободу и сразу включился в работу. Теперь забот стало еще больше. Товарищи избрали его в исполнительный комитет Федерации коммунистической молодежи Аргентины..