— Разъясни, что означает «разные измерения».
— Время и пространство. Ты — пространство, я — время.
— Как такое возможно? — воскликнул доктор Алимантандо, страстно интересующийся временем и временностью. Этот интерес заставил его покинуть родные зеленые холмы Второзакония с клеймом демона, колдуна и пожирателя младенцев, ибо его соседи, мир которых ограничивался коровами, дощатыми домиками, овцами, силосом и заборами белого штакетника, оказались неспособны сносить его безвредную творческую эксцентричность. — Как способен ты перемещаться во времени? Я многие годы доискивался этой способности!
— Время — часть меня самого, — сказало зеленое лицо, вставая в полный рост и почесываясь. — Я научился управлять им точно так же, как я управляю другими частями своего тела.
— Можно ли научить других этому умению?
— Тебя? Нет. Ты не того цвета. Но однажды, я полагаю, ты изыщешь иной путь.
Сердце доктора Алимантандо чуть не выскочило из груди.
— Какой путь ты имеешь в виду?
— Это тебе решать. Я здесь только потому, что того требует будущее.
— Твои ребусы слишком сложны для меня. Скажи прямо, что ты хочешь сказать. Я не выношу неясности.
— Я здесь, чтобы исполнились чаяния наших мудрецов.
— О! И?
— Если бы меня не было здесь, определенные цепочки событий не пришли бы в движение; так решили мои собратья, ибо и время, и пространство подвластны их манипуляциям. Они послали меня привести тебя к твоему предназначению.
— Высказывайся определеннее, человече! — вскричал доктор Алимантандо, теряя терпение. Однако тут костер замерцал, а заполняющие небо паруса судна Президиума отразили свет ушедшего за горизонт солнца, и зеленое лицо исчезло. Доктор Алимантандо ждал, укрывшись от ветра за парусной доской, пока костер не умер, оставив по себе красные угли. Затем, убедившись, что зеленое лицо этой ночью не вернется, он уснул и увидел стальной сон. В этом сне титанические механизмы цвета ржавчины сдирали с пустыни кожу и откладывали железные яйца в ее нежную плоть. Из яиц вылуплялись проворные металлические личинки, жадные до гематита, магнетита и почковатой руды. Стальные черви свивали себе гнезда, громоздящиеся ввысь горнами и дымовыми трубами — целый город, рыгающий дымом и шипящий паром, звенящий молотами и брызжущий искрами, истекающий сияющими потоками расплавленной стали; город, в котором червям прислуживали белые мягкотелые рабочие дроны.
Следующим утром доктор Алимантандо обнаружил, что ветер усилился и за ночь его доску занесло песком. Там, где зеленое лицо сидело у костра, лежал расколотая малахитовая плита.