— Что-то случилось, мистер Бичер?
Он облизнул губы и сипло ответил:
— Да. Хозяин… Он… Он мертв.
Он снова раскрыл рот, но говорить ничего не стал — не мог. У Мэри похолодела спина. Она живо представила себе, что сейчас начнется — расследование, допросы, полиция… Она отдала бы полмира за то, чтобы оказаться подальше от всего этого.
Роза вышла наконец из комнаты миссис Мэтьюс.
— Что это вы уставились друг на друга, словно больше работы нету? — проворчала она насмешливо. — Мне нужны банки для миссис Мэтьюс.
— Роза, Роза, — прошептала еле слышно Мэри. — Хозяин умер!
— Кто-то должен сообщить им, — дворецкий обвел взглядом двери четырех спален. — Не знаю, кому это лучше сделать…
Роза быстро сориентировалась и ловко вывела себя из игры тем, что ударилась в истерические рыдания. На глаза Мэри тоже навернулись слезы. На шум вышла из спальни мисс Гарриет Мэтьюс. Она была еще в папильотках и без очков, отчего близоруко щурилась.
— Что такое? Мэри, если ты разбила китайскую чашку, то знай, что тебе вычтут из жалованья, и все дела. Нечего рыдать по всякому поводу.
— О, мадам, но хозяин… Хозяин… — залепетала Мэри.
В холл выглянула Стелла в полупрозрачной пижамке.
— Боже мой, отчего такой гам? — раздраженно поинтересовалась она.
— Стелла! Ты забыла одеться! — строго заметила ей тетка.
— Ничего страшного. Да прекрати ты голосить, Роза! Что такое?
Теперь ревели уже обе служанки.
Бичер набрал воздуха в легкие и произнес:
— Хозяин умер, господа.
Мисс Мэтьюс издала короткий вопль, а Стелла спокойно заявила:
— Что еще за чепуха?
— Это правда, мисс. Он уже закоченел.
Стелле это выражение показалось смешным, и она глупо хихикнула.
— Как ты можешь смеяться над этим, Стелла! И все равно, я, конечно, тоже не верю! Где мои очки? Мэри! Принеси мне мои очки!
— Я пойду посмотрю, — сказала Стелла, выходя в холл.
— Но только не в этой пижаме! — возопила мисс Мэтьюс.
Стелла снова прыснула в кулачок и сунулась в комнату дяди. Там у постели стоял поднос с чаем, но даже Стелле, впервые видевшей покойника, было ясно, что дядя выпил свой последний в жизни чай еще накануне. Грегори Мэтьюс был несомненно мертв.
Он лежал на спине в несколько неестественной позе, рука его вцепилась в простыню, словно в последней конвульсии. За спиной у Стеллы послышались шаги ее тетки Гарриет, и Стелла подалась назад со стоном:
— Не заходи сюда, тетя… Это ужасно!
Гарриет Мэтьюс, однако, поправляя на носу пенсне дрожащей рукой, все-таки всунула голову в комнату.
— О Боже, он мертв! — воскликнула она так изумленно, словно не предполагала, что ее брат смертен. — Это все его давление! И я была уверена, что ему не следовало есть эту утку вчера! Но никто не может меня упрекнуть, ведь вместе с уткой я заказала и котлеты! Но он к ним так и не притронулся, бедняжка! О Господи, как это все жутко! О, мы часто с ним ссорились, но голос крови — голос родной крови — звучит не на губах, а в душе! О, несчастный брат мой! Господи, что станет со всеми нами…