лошадь сбросила его, и преследовали убегающее животное.
- Он там! - кричал наездник.
- Бaни, Вулсo, Шуа, обходите, взять его живым! Остальные, следуйте за
мной и ждите, чтобы принцесса не ускользнула от нас!
Конан поднялся к низкому наклону и всмотрелся в сорняки. Его глаза
сузились до хищных разрезов, когда он наблюдал за отдельными бандитами.
Эти шемитские свиньи охвачены безумием в попытке захватить киммерийца.
Поскольку они находились в пределах броска камня, он прыгнул на
ближайшего с гортанным криком, мечом в одной руке и кинжалом в другой,
изумленно проворчав, рассмотрев теперь, что его противники не были
простыми бандитами.
Он оказался перед тремя ассири , воинами, заработавшими репутацию
самых опасных наемников Шема. Даже рыцари Аквилонии невольно уважали
их. Они неслись к нему бегом, разделяясь, чтобы окружить его в
треугольнике. Солнце вспыхивало на заклепках меди, которая обивала их
тяжелые безрукавки из ленточной кожи. Передовой воин опустил поводья и
спешивался. Он уставился на вооруженного киммерийца, спокойно стоявшего
на земле. Пристальный взгляд ассири с ястребиным носом, непрерывно
скользил от пламенных синих глаз до плотных мускулистых плеч и к его
мерцающим лезвиям. Тогда воин шемит опустил руку, тряхнул иссиня-черной
бородой и выдернул палаш из ножен. Конан отметил с гримасой, что эфес
палаша похож на голову ястреба, позолоченную. Для ассири железный ястреб
означал убийство десяти мужчин в сражении. Бронза представляла двадцать,
серебро пятьдесят, и золотой ястреб... сто или больше убитых. Другие два
ассири остались в седле и держались на расстоянии. В движении их броня
сковывала их, спешившийся должен был решить вопрос с их добычей.
Передовой ассири придвинулся ближе.
- Храбрый дурак, - думал Конан. - Он ждет, что я брошу кинжал в него,
рассчитывая на мою плохую меткость или свою броню, защищающую его,
после чего другие разоружат и схватят меня.
18
Киммериец неохотно восхищался этим противником, который даже не
попробовал уловку труса, потребовав непосредственно сдачи Конана. Нет, он
был воином, ободренным многими триумфами в сражении.
Напряженная тишина уплотняла воздух, поскольку ассири сделал другой
шаг. Конан начал действовать, развернувшись боком и швырнув кинжал, но не
в спешившегося человека. Он как долото пробил безрукавку одного из
конных воинов и воткнулся до рукоятки в живот человека. Тот взвыл от боли