в некоторой непостижимой драме. Даже теперь, Toдж не мог рискнуть
предположением, что за этим скрывалось. Он, возможно, легко избавится от
назойливой женщины щелчком своего запястья, но при этом, он покажет себя
Конану. Нет... вместо этого, он проследит, куда они держат путь. Женщина еще
не представляла препятствия, и, Нефрит предупреждал Toджа, что "другие" будут
искать жемчужную статую. Toдж убил бы женщину, только если она начала
препятствовать Конану. И Toдж рассуждал, что это лучше всего сделать под
покровом ночи, в то время как киммериец спал. Убийца обладал средствами,
отводящими от подозрения в убийстве.
Действительно, тонкий кожаный мешок, связанный к его спине, был
переполнен хитрыми устройствами, редкими ядами и травами, и несколькими
живыми существами, все из которых несли смерть бесчисленными способами.
Возможно, он использовал бы для женщины белого вендийского скорпиона, но
нет, у черепа змеи были преимущества. С помощью бамбуковой зембабвийской
трубы он мог отправить отравленную иглу в шею женщины, в то время как она
спала. Для такой цели он нес маленькую флягу своего самого смертельного яда:
порошок от черного грибного кхитайского стебля, смешанного с ядом от
императорской стигийской кобры. Проникновение той смеси было столь же
смертельно как кинжал, погруженный в сердце жертвы. Женщина умерла бы
через несколько тихих моментов, после которых он проколет ее лицо клыками
черепа. Рана и труп раздуется, исказится, принимая облик, как зеркало похожий
на нападение ядовитой гадюки. Конан и не заподозрил бы умышленного убийства.
Удовлетворенный своим планом, Toдж следовал по следам киммерийца и
таинственной женщины. Эти двое уже скрылись с глаз, но по их следам оказалось
34
легко следовать. Убийца переместился в седле, непривычном к его ощущениям.
Он продолжал свою оценку назойливой женщины. План держался на Конане и
появление этой женщины не могло быть полезно для Toджа. Сегодня вечером, он
закончил бы ее вмешательство. Сегодня вечером она умерла бы.
***
В нескольких сотне лиг к югу от Kироса, река Стикс неторопливо текла мимо
стигийского города Харахта, где темноватые лицом стигийцы, одетые в янтарно-
цветные одежды, склонялись и напевал странные панихиды перед огромными
идолами их Бога ястреба. Стражники Харахты не допускали иностранцев; даже