— А вы сами-то знаете ответ на коан, который мне задали? — спросил гость.
— Нет, — ответил хозяин, — но я знаю, что ваш ответ был правильным. Вы ни секунды не раздумывали. Ответ возник внезапно. Он согласуется со всем, что я слышал или читал о дзене.
Гость ничего не сказал и продолжал пить чай. Внезапно хозяин что-то заподозрил: что-то в лице гостя ему не понравилось.
— Но ведь вы-то сами знаете ответ? Разве не так? — спросил он.
Гость рассмеялся и в конце концов повалился от смеха на циновку.
— Нет, мой почтенный брат, — проговорил он, — но я тоже много слышал и читал о дзене.
Во время моего последнего визита к Лео Марксу (меня вновь напоили вином и накормили, я прочел еще одну книжку ван Гулика, меня покатали на лимузине) он подарил мне старинную деревянную статуэтку дзенского учителя высотою в фут. Я поставил статуэтку на столик в моей комнате, зажег ароматические курения, украсил этот алтарь цветами и плодами, чтобы он помогал мне в учении. У учителя, сидящего в позе лотоса, было суровое выражение лица, и однако же от него исходили утешение и покой. Для меня он символизировал мои собственные усилия, ибо все связанное с моим обучением было создано другими, тогда как эту статуэтку поставил я сам в подтверждение целеустремленности моей души, пусть даже души не существует.
Статуэтка особенно помогала мне, когда я возвращался домой в конце длинного дня. Маленький учитель внимательно глядел на меня своими стеклянными глазами. Немного доброты не помешало бы, поскольку Питер использовал любую возможность, чтобы покритиковать меня, и зачастую делал это в присутствии других. Я, по его словам, чересчур шумел, когда мыл посуду, забывал инструмент в саду, крошил на кухонный стол, оставлял после себя беспорядок в ванной, не там парковал своего «Кролика», забывал запереть дверь…
Я не протестовал, не спорил, не хватал его за горло. Возможно, потому, что боялся его как сильной личности. Но, может быть, и потому, что старался не забывать, что (а) Питер лишь подчиняется приказам, он делает то, что ему велел наставник, и я могу использовать его критику для самосовершенствования, а значит, и для самоопустошения, постижения природы Будды и достижения сатори и (б) нет ничего настолько важного, чтобы из-за него стоило расстраиваться.
Пункт б помогал мне больше, чем а. С пунктом а у меня были проблемы, так как он абсолютно противоречил моему прошлому образу мысли. Еще в детском возрасте я сознательно (насколько ребенок может быть сознательным) выступал против чужого авторитета. Стоило мне столкнуться с критикой, и я заявлял себе, что эта критика, от кого бы она ни исходила — от родителей, учителей или кого-то еще, —