— Ну, уж не тебе это говорить. Ты и понятия не имеешь, что такое влюбиться.
— Искренне надеюсь, что нет, — подтвердил собеседник. — Судя по тому, что я вижу вокруг, я все больше убеждаюсь, что любовь — это неприятность, которая неимоверно осложняет жизнь.
Элизабет сцепила пальцы. Ей стало интересно, что же это за тип, с которым говорит Фред.
— Ты спал с ней? — резко спросил низкий голос.
— Нет, — мрачно признался Фред. — Вот почему…
— Вот почему, как я полагаю, ты и понес эту ахинею о браке, а утром, продрав глаза и протрезвев, понял, что наделал, и постарался унести ноги. Перетрусив, ты побежал к мамочке за помощью, чтобы она тебя вытащила, — и не в первый раз, насколько мне известно.
— С твоей стороны гнусно это утверждать, — вспылил Фред. — Что ты корчишь из себя святого?
— Только не старайся убедить меня, что ты никогда не хотел затащить девушку в постель. Короткий смешок.
— По крайней мере, я никогда не пускал в ход как приманку обручальное кольцо. Ты хоть задумывался, в какое положение поставил эту девушку?
— В какое?
— Она ведь, кажется, твоя секретарша? Вряд ли она сможет работать с тобой после сего небольшого… э-э-э… недоразумения, если, конечно, у нее есть чувство собственного достоинства. И что ты собираешься делать? Выпихнешь ее обратно в машинописное бюро, как бросают в воду случайно пойманную рыбешку? Разумеется, ты даже и не думал об этом. Ты, в самом деле, подонок. А тебе не приходило в голову, какие могут быть последствия? Помнишь старую пословицу, на что может пойти оскорбленная женщина? Ты не боишься, что репутация твоей семьи будет вывалена в грязи? А если она поднимет шум, что ее изнасиловали или продаст всю эту историю в газеты на первую полосу?
— Не говори глупостей, — сказал Фред дрогнувшим голосом. — Элизабет себе этого не позволит… Она хорошая девочка, она не такая.
Циничный смешок.
— Ты в самом деле сущее дитя, Фред. Неужели ты еще не понял, что все девушки одним миром мазаны? Что все они скроены по одной мерке? Тебе бы лучше прикинуть, что ты будешь делать, пока она не взялась за тебя.
— О, черт, черт… черт… черт, — застонал Фред, — как все запуталось. А что мне ей сказать, Тед?
Тед! Наконец-то она поняла, кто был вторым собеседником. Тед Джеймс, председатель и управляющий «Джеймс и сыновья», кому принадлежали помещения на верхнем этаже и кого почти никогда не видели в главной конторе. Ну, теперь-то она сможет присмотреться к нему поближе. Ее словно подкинуло. Не в силах больше слушать все это, она, вскочив с кресла, предстала перед ними.
— У тебя нет необходимости вообще что-либо говорить, Фред, — спокойно сказала Элизабет. — Ты уже все сказал. — Она перевела взгляд с Фреда на другого мужчину, который стоял, небрежно прислонясь к книжному шкафу, со стаканом в руке и на его смуглом продолговатом лице ясно читалось, насколько его все это веселит.