Когда я вышла, Август уже натягивал свитер.
— Может, горячего чаю? — предложила Мириам.
Я с благодарностью кивнула, и мы последовали за ней на кухню.
— Присаживайтесь… Не беспокойтесь о стульях, — сказала она. — Каждый предмет в этом доме предназначен для того, чтобы на нем сидели в мокрых купальниках или ходили по нему в шлепках. Жизнь здесь сильно отличается от городской.
Мы с Августом сели за большой дубовый стол, занимающий практически всю кухню. Пока мы рассматривали комнату, Мириам поставила чайник на плиту. У одной стены стояли антикварного вида шкафы, у некоторых были стеклянные дверцы. Внутри на полках были выставлены яркие тарелки и кубки, раковины и банки с маленькими стеклышками, которые все так любят собирать на пляже. Вообще, атмосфера комнаты значительно контрастировала с холодностью апартаментов сына Мириам.
Бывшая миссис Роуз неслышно подошла к столу и аккуратно расставила чашки, блюдца, банку с медом, сахарницу и небольшую коробку с разными видами чая. На ней были капри песочного цвета и белая вискозная футболка. Минимум украшений — только старинный медальон на шее. Светлые волосы, в которых появились седые пряди, доходили ей до плеч и слегка вились на концах.
— Каллиопа, ты ведь племянница Гарри?
— Да, мэм.
— Зови меня Мириам. Вы пьете чай с молоком? Или со сливками? У меня есть даже соевое молоко.
— Я пью просто с медом, спасибо, — сказала я.
— А я с сахаром, — ответил Август.
— Хорошо, — проговорила она, повернулась и зашла в небольшую кладовую. — Где-то у меня тут было припасено печенье. Куда же оно запропастилось? А, вот.
Она вышла с коробкой и, выложив печенье на фарфоровую тарелку с фиалковым узором, села за стол.
— Мы с Гарри очень быстро поговорили, он не успел мне ничего толком рассказать. Ваш приезд как-то связан с книгой, да?
Август кивнул.
— Да.
— С Часословом?
— Да, — тихо подтвердила я.
На ней совсем не было макияжа, но при этом скулы и изящная шея придавали ей молодой вид, а ведь мы насчитали ей семьдесят два года. Как только она заговорила о книге, ее глаза загорелись.
— Вы видели ее? — спросила она с надеждой в голосе, крепко сжимая в руках салфетку, лежавшую рядом с тарелкой.
Я кивнула.
Она откинула в сторону салфетку и прижала руки к груди.
— Я думала…
И тут она закрыла лицо руками и тихо расплакалась.
Август встал и положил руку ей на плечо.
— Мы не хотели вас расстроить. Ваш дворецкий посоветовал найти вас. Он сказал, что вас заинтересует судьба рукописи.
Она благодарно посмотрела на Августа.
— Нет, вы не поняли. Это слезы радости. Я десять лет ждала новостей о манускрипте, о том, что Часослов, книга А., в безопасности.