Я переоделась в пижаму. Живот громко бурчал от голода. Но мне так не хотелось видеть дядю. Я снова услышала его шаги.
— Кэлли, дорогая! Август звонил уже раз пятьдесят на твой мобильник. Он лежит на кофейном столике, я видел, как мигал экран. Хочешь с ним поговорить?
— Нет.
— Может, поешь? Я приготовлю тебе суп. Или схожу в магазин и принесу тебе мороженого, твоего любимого. Все что хочешь, м?
Я не ответила.
— Я могу войти?
Я вздохнула и повернула ключ в замке. Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
— Я должен был сказать тебе раньше, — сказал он, войдя в спальню и присаживаясь ко мне на кровать. — Но знаешь, только те двое, что находятся внутри отношений, понимают, что происходит. И не мне тебе все рассказывать. И в итоге я решил так: когда ты вырастешь и захочешь узнать больше, я тебе все объясню. Я не думал, что ты рассердишься на Гавриила. Или на свою мать. И отца. У Гавриила остались прекрасные портреты, которые он намеревался в будущем отдать тебе. Но… когда ты стала задавать вопросы, я стал сочинять сказки, мне казалось, ты хотела услышать именно их.
— Но я и вправду хотела просто узнать ее поближе. Вот почему я люблю оставаться с тобой. Ты — мой мостик к ней.
— Можно слово в свою защиту? Насчет того, что ты проводишь лето у нас с Гейбом. Это не какое-то формальное мероприятие. Когда я разговариваю с твоим отцом, я чувствую себя в руках капризного императора. Я не хотел рисковать и лишиться тебя. Я не мог так поступить. После смерти матери он отгородил тебя от ее родственников. От твоей бабушки, например, хотя она и так уже потеряла дочь. — Он помолчал, а затем продолжил: — Поэтому мы решили не затрагивать эту сложную тему. Мы — твоя бабушка, Гейб и я — договорились между собой, что сделаем все, чтобы оставить тебя в нашей семье. И всякий раз, когда ты спрашивала о ней, мы просто рассказывали о хороших временах.
— Он больше не сможет контролировать меня, дядя. Я сама могу решать, кого я хочу видеть и даже где я хочу жить.
Он пожал плечами.
— Я знаю. Теперь понимаю. — Он оглянулся и посмотрел на фотографию на книжной полке, на ту, где мама смеялась. — Она была особенной. Правда. Ты мне иногда напоминаешь ее. Ты, как и она, всегда надеешься на лучшее. И ты не просто какой-то современный, пресыщенный жизнью подросток. Она верила в любовь. И верила в то, что надо загадывать желание, когда видишь падающую звезду. Или что найденная монетка приносит удачу. Она могла пройти целый квартал, не наступая на стыки между плитами. — Он рассмеялся. — Она была обаятельной. И она поверила бы в Астроляба. Она была бы на нашей стороне, я знаю. Выясняла бы историю книги. Это в ее духе. И единственная вещь, в которую она верила, хотя не должна была этого делать, это то, что у них с твоим отцом все получится. Что два человека, настолько ядовито противоположные, смогут найти способ ужиться друг с другом.