— Тогда я тоже еду.
— Гарри позвонил моему отцу и сказал, что ты… не сможешь.
— Нет, я еду. Даже если мне придется тайком пробираться на самолет.
— Ты уверена?
— Да. Знаю, звучит сумасбродно, но… после разговора с дядей о маме я просто обязана довести дело до конца. Мне сложно это объяснить, но я все равно разгадаю загадку Элоизы и Абеляра.
— Я надеялся услышать именно такой ответ. Но давай пока оставим это решение между нами. Есть вероятность, что мы поедем в Париж только вдвоем.
Я нервно сглотнула. В таком случае отец просто прибьет меня. А для начала это сделает Гарри. Но я все равно не отступлюсь.
— Мне нужно выяснить правду о книге. Астроляб хотел что-то сообщить. И он заслуживает того, чтобы люди узнали о его существовании.
— Отец идет, — прошептал Август. — Я тебе перезвоню.
Я выключила телефон. В моем воображении появились фигуры трех женщин — Элоизы, Мириам и моей мамы. Всех их пытались усмирить.
Но я не могла допустить такого обращения с собой. Я обязательно выясню, о чем писалось в Часослове, в палимпсесте, в этих призрачных надписях, спрятавшихся за иллюминированными рукописями. В словах А., знавшего, каково быть отпрыском родителей, чья любовь чуть не сгубила обоих.
А. был мной. Возможно, не совсем, но мы с ним были очень похожи.
И я поеду в Париж, чтобы разобраться во всех тайнах.
Даже если это принесет мне одни неприятности.
Мой отец… разрушитель и создатель.
А.
— Каллиопа, ты даже не притронулась к омару. — Отец сидел напротив меня, наслаждаясь очередным глотком своего любимого бордо 2001 года сбора.
— Я не голодна, — ответила я, возя вилкой по тарелке с порядочно откормленным лобстером, плавающим в масле.
— Ты ведешь себя как капризный ребенок.
— А ты — как подавляющий родитель.
Виолончелистка, одетая в черное бархатное платье в пол, играла в дальнем углу обеденной залы. Время от времени над нами нависал официант, убирая тарелки, принося свежего хлеба или еще как-нибудь ненавязчиво проявляя себя. Это был один из самых любимых ресторанов моего отца, место, где он мог с легкостью потратить пятьсот долларов за обед для нас двоих. Он всегда говорил, что платит за вид на Центральный парк, открывающийся из окна у нашего стола.
— Каллиопа… — Отец в своей манере нетерпеливо вздохнул.
— Ты должен был мне рассказать. О моей матери. О том, что ты с ней сделал, когда она была больна.
Я заметила вспышку гнева в его глазах. Даже спустя многие годы. Как и говорил Гарри. Они как ядерный взрыв.
— А как насчет того, какую боль она причинила мне?
— Сколько лет уже прошло? Я заслуживаю того, чтобы знать все.