Скандал удалось замять, но с тех пор Надежда всегда давала автору для утверждения отредактированный текст.
Вот и сейчас, закончив работу над брошюрой, она заглянула в записную книжку, где были указаны координаты автора.
И прочла, что брошюру написал некий А.Т. Сучков.
При виде этого имени у Надежды Николаевны всплыли яркие, хотя и не самые приятные воспоминания.
Когда она работала в научно-исследовательском институте, кошмаром ее жизни была необходимость сдавать готовые чертежи на утверждение в отдел научно-технической документации. Впрочем, это было кошмаром не только для нее, но и для всех прочих сотрудников, которым приходилось иметь дело с этим подразделением. Особенно зверствовал старший инженер этого отдела Анатолий Сучков. Это был мрачный, молчаливый мужчина, всегда одетый в мятый костюм неопределенного серовато-бурого цвета, до блеска вытертый на локтях. Под пиджаком он носил клетчатую рубаху, в расстегнутом воротнике которой виднелся краешек тельняшки, намекавший на его сомнительное военно-морское прошлое.
Сучков считал свою работу самой важной из всех существующих и не принимал ни один чертеж, если хотя бы одна линия, хотя бы одна буква на нем была выполнена не по ГОСТу.
«Что вы мне принесли?! – вопрошал он, указывая костлявым пальцем на роковую ошибку. – Это что – чертеж или филькина грамота?! Вы мне филькину грамоту не втюхаете! Я вам не салага какой-нибудь! Мы занимаемся очень важным делом! Что может быть важнее точного соблюдения правил оформления технической документации!»
Не одна молодая специалистка выбегала в слезах из его кабинета, думая, что ошиблась с выбором профессии! Даже опытные, видавшие виды инженеры перед посещением Сучкова принимали ударную дозу валерьянки или пустырника.
И только когда все было доведено до совершенства, он ставил внизу чертежа свою аккуратную, выписанную с соблюдением всех ГОСТов подпись – «А.Т. Сучков».
Сама Надежда гордилась тем, что Сучков принимал ее чертежи со второго, максимум – с третьего захода. В институте это считалось абсолютным рекордом. Многие сослуживцы просили ее сдать ему свои чертежи.
– Неужели это он? – с ужасом проговорила Надежда Николаевна. – Ну тогда мне редактуру в жизни не сдать!
В записной книжке имелся только домашний телефон автора.
Время было рабочее, так что застать Сучкова дома было маловероятно.
Тем не менее Надежда набрала номер.
Ответил ей старческий женский голос.
Надежда попросила Анатолия Тихоновича, и старушка, по всей видимости, мать Сучкова, подробно расспросив, кто такая Надежда и для чего ей нужен ее сын, сообщила номер рабочего телефона.