– Какая жалость! – вскрикнула Ника. – «Дом Периньон»!
– Какой же ты неловкий, Зигмунд, – поморщилась Елизавета Петровна. – Ты весь день что-то роняешь и проливаешь. Удивляюсь, как Дмитрий Александрович тебя терпит? Я бы не стала.
– Не беспокойтесь! Я сейчас все уберу! Не беспокойтесь! – засуетился сомелье.
– Тащи еще бутылку! – велел Таранов. И Нике: – Ладно, провела ты меня. Может, сама что-нибудь расскажешь?
– Я всего лишь теоретик, – скромно сказала она. – Попробовать отличное вино случается редко. У нас в баре каждая рюмка эксклюзивного коньяка на вес золота. Откроем бутылку и цедим по каплям. Для знатоков. Или для тех, кто им притворяется. Пыль в глаза пускает девушке, которая с ним пришла.
– Значит, ты работаешь в ресторане, – задумчиво произнес Таранов.
– А где ж еще? Я больше ничего не умею, – простодушно ответила Ника.
– А давно ты там работаешь? – бросил на нее внимательный взгляд Таранов.
– Я…
Но она не успела договорить, вошел Дмитрий Воронов. Спросил:
– Ну, как, дорогие гости? Успокоились? Всем довольны?
– Если ты думаешь, что нас можно напугать, взяв в заложники, то ты ошибаешься, – ответил за всех Таранов. – Рано или поздно нас хватятся. И вообще: все это похоже на цирк.
– Пусть убийца признается, и можете ехать на все четыре стороны.
– Ну, признаюсь я, и что? – зевнул Таранов. – Что ты мне сделаешь? Ну, посади меня в тюрьму.
– Сначала надо выиграть судебный процесс, – намекнул Сивко. – Доказательств-то нет. Я ж говорю: договоримся по-хорошему и разойдемся.
– Договоримся! – согласился Воронов. – Пожалуйста, вам слово. Ну, кто из вас? Говорите!
– А меж тем уже темно, – заметила, бросив взгляд в окно, Елизавета Петровна.
– Что ты хочешь? Ноябрь! – пожал плечами Федор Иванович.
И возникла пауза, черная и сырая, как ноябрьская ночь. И короткий вздох Ники. Она бы сказала, только не знает, что.
– Если ничего интересного больше не ожидается, то мы, пожалуй, пойдем. – Таранов поднялся с дивана, потянув за руку Нику.
– Извините, моя дочь никуда не пойдет, – тихо, но твердо сказал Зигмунд.
– Папа!
– По-моему, мы с тобой обо всем договорились.
Ника нехотя высвободила свою руку.
– Я не понял: о чем вы договорились? – спросил Таранов.
– Мы договорились, что моя дочь не будет надоедать гостям.
– Полный порядок, – заверил Таранов. – Она мне не надоедает.
– Я хотел бы поговорить с девушкой, – вмешался Дмитрий Александрович, и Зигмунд посмотрел на хозяина с благодарностью. – В конце концов, это мой дом. И я веду расследование. Нику сюда никто не звал, выпроводить ее отсюда до завершения расследования я не могу, но и позволить свободно ходить по дому не могу тоже.