Верь в мою ложь

Зеда Бенджамина никогда прежде не вызывали в кабинет редактора, и он обнаружил, что испытывает одновременно и замешательство, и сильное волнение. Результатом замешательства стало обильное выделение пота под мышками. От волнения сердце Зеда забилось сильнее, то есть на самом деле так сильно, что он ощущал его ритм в кончиках пальцев. Но поскольку с самого начала он был уверен, что на Родни Аронсона следует смотреть просто как на одного из парней, служащих в «Сорс», он приписал оба явления — и потливость, и биение пульса в пальцах — тому факту, что слишком рано, не по сезону, поменял летний костюм на зимний. И сделал мысленную заметку на тот счёт, что нужно будет утром снова надеть летний костюм, если, как он понадеялся, матушка ещё не сдала его в чистку сразу после того, как заметила перемену. Это было бы совершенно в её духе, подумал Зед. Его матушка была очень услужлива и энергична. Слишком услужлива и слишком энергична.

Зед постарался найти что-нибудь такое, что отвлекло бы его, — и это было совсем нетрудно в кабинете Родни Аронсона. Пока редактор газеты продолжал читать заметку Зеда, тот принялся просматривать заголовки старых статей их газеты, висевших в рамках на всех стенах. Он нашёл их отвратительными и идиотскими, потому что они обращались к самым низменным сторонам человеческой натуры. «Продажный мальчик нарушает молчание» — так называлась статья о грязных отношениях между шестнадцатилетним парнишкой и неким членом Парламента, чьи встречи проходили поблизости от станции Кинг-Кросс; их непристойное свидание оказалось, к несчастью, прервано появлением полицейских из местного участка. Перед этой заметкой красовалась другая — «Секс втроём с подростками», а дальше Зед увидел заголовок «Жена кончает с собой». «Сорс» возглавлял издания, публикующие подобные истории, его репортёры всегда первыми оказывались на месте событий, первыми раскапывали подробности, первыми успевали заплатить информаторам за самые смачные детали, чтобы предать гласности то, что любая законопослушная газета либо опубликовала бы с большими купюрами, либо вообще постаралась бы скрыть. Но их газета была самым подходящим местом для горячих историй вроде «Скандал в спальне принца», «А в дворцовых конюшнях-то нечисто» или «Ещё один королевский развод?» и прочее в этом роде. И именно такие статьи, как Зед знал из сплетен, услышанных в буфете, доводили тираж «Сорс» до ста тысяч экземпляров. Именно это приносило славу их таблоиду. И каждый в отделе новостей прекрасно понимал, что тот, кому не хочется марать руки, копаясь в грязном белье людей, не может работать репортёром-расследователем в «Сорс».