Рядом с закрытой дверью лодочной пристани стоял Джонни с лампой. Мору снова опалили чувства, которые, как она предполагала, улеглись из-за усталости. Она была утомлена, но теперь снова оживилась.
— Эй! На борту!
— Эй! — Высокий голос Питера пронесся над водой.
Джонни спрыгнул в шлюпку и стал грести к ним. Питер бодро приветствовал его быстрым отчетом о дневном переходе под парусами. Джонни машинально приветствовал его, повернувшись при этом к Море и высоко подняв лампу, так что ее лучи осветили их лица. В его глазах она прочла вопрос. Для нее было беспощадно ясно это выражение поражения и безнадежности. Мора поняла, что он также провел день в бесплодных мучениях, но не ожидал от нее решения своих проблем. Джонни просто смотрел на нее, и они понимали горе друг друга.
Они обменялись несколькими ничего не значащими словами. Затем все трое молча приступили к работе. Подготовив «Радугу», загрузили шлюпки снаряжением, и Питер поплыл на одной из них к берегу. Другую шлюпку взяли Джонни и Мора. Потом они закрепили лодки на берегу, и Питер быстро пошел вверх по холму к шоссе ловить последний автобус от поселка до Делхэма. Тот опаздывал всего лишь на несколько минут. Мора и Джонни, нагруженные снаряжением, следовали за ним. Обернувшись к ним через плечо, Питер крикнул с нарочитой бодростью, что возвращается в школу и добавил:
— Это было потрясающее лето. — В темноте Мора чувствовала, что он ей улыбается. — Мне кажется, пройдут века, пока мы выведем в море «Радугу» снова, правда? — Он сделал паузу, потом спросил скороговоркой: — Вам еще понадобится команда будущим летом, мисс Мора?
— Ты же знаешь, что я полагаюсь на тебя, Питер.
— Спасибо. — Тут он добавил: — Слушайте, я должен бежать. Автобус может появиться в любую секунду. Увидимся весной, мисс Мора. — Он свалил вещи, которые нес, на руки Джонни. — Всего хорошего. Всего хорошего, Джонни!
Отбежав от них на несколько ярдов, он остановился, вернулся и обратился к Джонни.
— Я забыл. Я ведь не увижу вас больше. Надеюсь, вы благополучно доберетесь до Америки. Хотелось бы мне поехать с вами. Всего хорошего.
Тут он припустил со всех ног и скрылся из виду. Они остались одни. Каждый боялся молчания другого и одновременно боялся заговорить. Время их свидания подходило к концу. Каждому было жаль ускользающих от них минут. Однако ничего нельзя было ни сделать, ни сказать. Не было ничего более значительного или важного, чем их любовь, а они не могли говорить о ней, поэтому шли вперед среди тесно обступившей их ночной мглы. Тоска в их сердцах и умах была гораздо красноречивее слов.