— Сигарету? — сказал он.
— Спасибо.
Джонни зажег две и снова прислонился к раковине. Мора пристально посмотрела на него. Его лицо носило следы напряжения, но, казалось, он полностью овладел собой, более чем когда-либо раньше. Она снова почувствовала перемену в нем, вспомнив человека, которого увидела впервые в баре «Олень». Ее преследовало тупое смутное воспоминание о зимних месяцах, потом возникла картина их страсти во время путешествия в Остенде. Каким он был сейчас, Мора не знала. Ничего не знала, за исключением того, что он был другим. Она сознавала с удивлением, что может любить его и после всех этих изменений.
— У Тома было больше сострадания, чем у тебя, — сказал он, подхватывая нить разговора. — Он хотел, чтобы я понял, что не я один… не простое знание того, что я люблю тебя, а не ее… побудило Ирэн покончить с собой. Ты понимала это сама, но не сказала мне.
— Полагаю, что я была неправа, — сказала она. — Я не подумала, что ты почувствуешь себя ответственным за нее. Я хотела избавить тебя от всего остального.
— А кто же другой был бы ответственным? Я же знал, что Ирэн любит меня… Что еще мне было думать? Что еще должен был я продолжать думать, если бы Том не имел благоразумия рассказать мне правду? — И, однако, — продолжал он, — правда была почти хуже того, что я предполагал. Она боялась рассказать мне о ребенке. Представь, каково это было ей — все время носиться с мыслью об этом и бояться рассказать. Кем же я должен был ей казаться… Фактически, каким же человеком я был? Ирэн боялась меня…
— Не надо, не надо! — воскликнула Мора. — Она не боялась тебя. Она начала обманывать много лет тому назад… И увидела, что не может жить с сознанием этого.
Пепел с его сигареты упал на пол.
— Почему женщины так жестоки друг к другу? — спросил он. — То, что совершила Ирэн, было человечным и естественным — она скрыла от меня то, что, по ее мнению, никогда не будет иметь значения. Но за все годы нашей совместной жизни она не прониклась ко мне достаточным доверием, чтобы быть вполне уверенной, что я ее пойму. Почему она так поступила? Так противно думать о том, чем я должен был ей казаться. Она видела, как я поступал по отношению ко всему остальному в моей жизни… Вот почему она не доверяла мне.
— Это неправда.
— Неправда? Правда состоит в том, что я бросал многое другое, и она полагала, что я брошу и ее.
— Это неправда… Это неправда!
— Это правда, и ты понимаешь это! И ты понимаешь, вот почему я покидаю тебя.
— Ты покидаешь меня, — повторила она. — Ты покидаешь меня?
— Да.
— Я не поверила этому, — медленно сказала она. — Я не поверила, когда ты сказал, что не намеревался встречаться со мной. Ты не хотел этого сказать, Джонни.