Их стало больше. Намного больше. Если там, в комнате, на них напали не больше десяти человек, то здесь их было не меньше полсотни. Борька, превозмогая боль, поднялся на ноги. Толпа стояла не шелохнувшись. И только он собирался спросить у них, кто старший, они с криками бросились на него.
* * *
Самсонов следил за Федькой, пока тот расхаживал по воздуху от края до края ямы.
– Послушай, Федька, я тебя больше не обижу. Иди сюда.
– Я боюсь, – хныкнул Федька. – Ты мне сделал больно, а теперь я боюсь.
– Чего ты боишься? Ты же видишь, я один.
– Нет. Ты не один, – сказал Федька.
Сергей сначала подумал, что он говорит о Наташе, но потом увидел, как напуган дурачок, и обернулся. Наташа, разинув рот, смотрела на брата, а за ней стояли люди. Свирепые лица сумасшедших людей взирали на них как на будущих жертв.
– Наташа, иди сюда, – тихо сказал Сережа. – Не беги, просто иди.
Девушка поняла, что сзади что-то опасное, поэтому, не обернувшись, пошла к брату.
– Что там? – не выдержала и спросила Наташа, когда подошла к Сергею.
– Лучше тебе не знать. Иди первой, – показал Самсонов на выступ и только теперь вспомнил о Федьке. Сергей посмотрел на яму – слабоумного там не было.
Наташа прижалась спиной к стене и сделала первый шаг на выступ. Краем глаза она глянула на то, что было за ней. Она едва не упала, нога соскользнула, но Наташа смогла удержаться.
– Давай быстро на ту сторону, – сказал Сергей и повернулся лицом к толпе.
Только перед лицом реальной опасности понимаешь, как дорога жизнь. Что двадцать пять – это вообще не тот возраст, когда тебе должно что-то угрожать, кроме операции на аппендикс. Сейчас, стоя перед этими ублюдками, мечтающими его разорвать, он не готов был умереть. Разве мог он предположить, что, занимаясь этим идиотизмом (Борька называл это экстримом), подвергает себя смертельной опасности? Может, Шувалов подобное и имел в виду, но Сережка думал о чем-то другом. Ну, пощекотали бы немного нервы, ну, струхнули бы, но все остались бы живы. А теперь что? Теперь Сереге просто наплевать на остальных. Ему надо спасать сестренку и себя, любимого. Только как? Броситься в яму и свернуть шею. Это как вариант, чтобы не видеть, как крестьяне забивают лопатами Наташку.
Перед лицом смерти все равны. Где он слышал эту фразу, Сергей не помнил, но сейчас он готов был поспорить с этим. Может быть, перед старухой с косой и все равны, но только застает она их в разных местах и за разными делами. Кого-то с молодой любовницей на съемной квартире, а кого-то с газетой в сортире. И только вот таких, как Серега, экстремалов – в заброшенной шахте, у черта на куличках.