«Ну почему мне не суждено умереть в джакузи с бокалом дорогущего шампанского? Почему я стою здесь грязный, как шахтер, и меня окружили сумасшедшие с вилами и всякой утварью, больше пригодной для работы в огороде, чем для убийства?»
Ответ у него был, но от него легче не становилось.
«Потому что ты болван, которому суждено умереть по-дурацки».
– По-дурацки, но больно, – сказал Сережа и бросился на противников.
* * *
Прудников выбежал первым и сразу же понял, что его перочинный ножик больше пользы принесет, если просто полежит в кармане. Толпа озверевших людей убивала Борьку и Ольгу. И это было просто чудом, что они еще стояли на ногах и пытались отбиться.
– Что ты встал? – крикнула Олеся.
Слава очнулся и, схватив первого попавшегося под руки, швырнул его на соседа. Он с хрустом нанизался на вилы и выдохнул. Но Прудников начал замечать, будто нападающие стали какими-то вялыми с их появлением, а минут через пять и вовсе отступили. Слава шел вперед и бил. Кто-то все-таки успел зацепить его. Кровь залила рукав, но рука двигалась, и боли он почти не чувствовал. Славка обязательно хотел найти того в грязной майке, который вчера хотел зарезать их с Мишкой. Он хотел найти его среди этого сброда и задушить голыми руками.
Прудников увернулся от лома, перехватил у второго нападающего руку с топором и с какой-то легкостью, будто дерется с ребенком, отобрал орудие дровосеков. Теперь дело пойдет. Он ликовал. Слава занес топор для удара и замер. Перед ним был пустой коридор. Борька сползал по стене, Оля, схватившись за живот, лежала у противоположной стены. Славик обернулся. Олеся вытирала нож о джинсы.
– Ты как? – спросил он.
– Лучше их, – Олеся кивнула в сторону Шуваловых и пошла к ним.
Она присела у Бориса.
– Славка, у тебя ремень есть?
– Да, – ответил Прудников и подошел к Олесе.
– Надо перетянуть. Ему отрубили руку.
После этих слов Славку едва не вырвало. Коридор, в котором они находились, был весь залит кровью. Он не видел, чернота угля прятала бурые пятна, он чувствовал. Здесь пахло бойней.
Прудников стянул с себя ремень и подошел к другу. В свете фонаря лицо Борьки было еще бледнее. Его трясло. Левая рука была отрублена выше локтя. Славка затянул ремень и осмотрел все тело Шувалова. Нога была сломана – кость прорвала штанину и торчала, словно зуб доисторического животного.
– Борька, держись, – прошептал Прудя и, повернувшись к Олесе, спросил: – Что с Ольгой?
– Жить будет, – сказала девушка и что-то вынула из живота Шуваловой. Та застонала и тут же затихла.
«Потеряла сознание», – подумал Прудников.