Выходит из спальни, будто собравшись в ванную или на кухню.
Закрывает дверь и чувствует, как ее колотит.
Нет сил стоять — голой, истерзанной попой плюхается на каменный пол у двери.
Внутри хлюпает его семя.
Надо помыться и сделать что-то еще…
Но что?
— Исчезни! — говорит черный из-за двери. — Растворись, беги со всех ног, хоть в горы, хоть в море…
Она кивает головой.
В душ не пойдет, лучше нырнуть в бассейн, там и вымоет из себя все следы.
— Я сейчас! — кричит она. — Еще пять минут!
Из спальни раздается мычание.
Быстро окунается и вылезает из бассейна.
Одежда валяется там, где ее бросила.
— Не мешкай, — говорит черный, — пора исчезнуть!
Надевает джинсы и майку на мокрое тело. Быстро идет в сторону таких же юных, как и утром, кипарисов.
— Беги, — шепчут ей в спину, — чего ты медлишь, беги!
И она бежит не в горы, к морю.
Улица петляет, она петляет вместе с ней.
Другая улица, уже чувствуется запах воды — совсем другие формулы, чем в бассейне.
Чуть не натыкается на одинокого типа, пьяно покачивающегося и медленно бредущего — скорее всего, в отель…
Большой нос, под ним усы…
У нее тоже большой нос, она знает, что похожа на мышку, как знает и что не красива, не стоит обманываться!
Вот уже берег, поздно, но люди толпятся на набережной. Смеются, размахивают руками, о чем-то громко говорят…
Он ее уже потерял, если сам не сможет освободить руки, то так и останется лежать на кровати.
А если завтра не придут убирать, то он умрет, комнаты забронированы на семь дней.
Ее разбирает смех.
И хочется плакать.
Марина смотрит в воду и думает, что теперь делать.
— Прыгай! — говорит черный. — Чего ты ждешь?
— Я плохо плаваю! — тихо отвечает она.
— Вспомни про силу, ты не должна бояться!
— Я боюсь! — чуть громче произносит она.
Ее толкают в спину, она падает в море. Другие формулы облепляют ее, ящерки барахтаются рядом, ящерки страха, перескочившие на незагорелое тощее тело с лоснящейся кожи черного.
Темно-зеленые, пурпурно-черные, белые с голубыми крапинками.
Ящерицы стыда, превратившиеся в ящериц страха.
Женщина пытается плыть, вот только ее тянет ко дну, а берег рядом, бесшабашный берег со множеством веселых фонарей.
Но ярка сегодня полная жизнерадостная луна, бросающая на поверхность Эгейского моря широкую золотисто-красную дорожку, за которую можно уцепиться руками, как за спасательный круг, и забраться на нее, будто на плот, а потом лечь на спину и смотреть — на ту же луну, на звезды, чувствуя, как тебя потихоньку покачивает слабая прибрежная волна. Зачем-то она становится все сильнее, берег скрывается, тонет в непроглядной черноте, лишь луна, звезды, море, я исчезла, говорит Марина, но из-за плотно закрывшейся двери в ответ не доносится ни слова.