Ему удалось высвободить левую руку, когда он уже думал что этого никогда не случится и что сейчас он просто начнет сходить с ума — сумасшедшему ведь все равно что с ним произойдет. Именно в этот момент кисть выскользнула из петли. Максим чуть не взвыл от боли, буквально дотащил — каждое движение давалось с трудом — руку до лица, содрал скотч, почему-то вдруг выдернув из прошлого бесподобное ощущение, испытанное много лет назад, когда с ноги у него снимали гипс — тот накрепко сросся с волосами, и Банан истошно завопил, когда доктор резким движением, таким же резким, каким он содрал с лица скотч, освободил его.
Сейчас он тоже завопил, потом засмеялся, на глазах выступили слезы. Надо приниматься за правую руку, одной левой это не просто, но можно, все можно, я найду ее и убью, разрежу на куски, отдам муравьям… Наконец правая рука тоже на свободе. Банан садится и чувствует, как разламывается позвоночник, массирует руки, долго, пять минут, десять, спешить пока некуда, но уже пора браться за ноги, она действительно не умеет вязать узлы… Садится на кровать, пытается встать и падает.
Можно отлежаться, но он ненавидит эту комнату.
Ползет к выходу, толкает дверь — хорошо еще, что не закрыта на ключ.
Выползает в коридор.
Наружная дверь даже не прикрыта, в щель пробивается рассвет.
Банан ползет по коридору. Переваливается через порог и выпадает во двор. Пытается встать, снова падает, но заставляет себя встать и доковылять до бассейна.
И плюхается в воду, голый, ободранный, с кровоточащей душой.
Плыть он не в состоянии, просто торчит в воде бессмысленным поплавком, зато вода дает ему силу боль в руках и ногах стихает, позвоночник перестает ныть, а главное — можно дышать ртом, вдох через нос выдох через рот. Медленно заполняя и так же медленно освобождая легкие.
Главное — вспомнить, где одежда, если в доме, то туда он все равно не пойдет!
Банан вылезает из бассейна и оглядывается по сторонам.
Слава богу, она здесь, все правильно, раздевался ведь здесь, у бортика, да так и оставил.
Даже плавки валяются.
И паспорт в кармане джинсов, здравствуйте, господин Рикардо!
Натягивает плавки, штаны, рубашку и сматывается, продираясь сквозь живую изгородь, кипарисы, сосны и дурацкие пальмы, как безумный лось. Хитрожопая сучка, попадись мне только, думает Банан, тащась вниз, в сторону моря. Еще совсем рано, но город полон тенями — ночные персоны возвращаются из клубов, дансингов и дискотек.
И он такая же тень, может, чуть бледнее, хотя кому до него какое дело?
Он доходит до моря, тупо плетется по набережной, понимая, что ему никак нельзя завалиться сейчас на яхту с завлекательным названием «Рай».