Однако рисковать вряд ли стоило.
Максим проснулся в семь; Марго спала, свернувшись забавным клубочком, стиснув в объятиях подушку и лежа как-то наискосок, даром что кровать в этом отеле была попросту непотребной ширины.
Вчера вечером, поднявшись в номер и подождав, пока она примет душ и скользнет под легкое льняное покрывало рядом с ним, ощутив ее прохладное после душа тело, Максим пожелал ей спокойной ночи, инстинктивно поняв, что будет намного лучше, если они просто уснут, и она доверчиво прижалась к нему и сразу же растворилась в своих ночных видениях: иногда он просыпался оттого, что она разговаривала с кем-то на иврите.
Он гладил ее по голове, по плечам, и она снова засыпала, а утром, когда он разбудил ее, сам уже полностью одетый — оставалось лишь убрать вещи и положить в сумку термос, — она улыбнулась, сказала «шалом», выскочила из-под покрывала и голой отправилась в душ, смешно покачиваясь спросонья.
В половине девятого, позавтракав — номер Максим оплатил заранее, чек-час наступал в двенадцать, так что они отбывали даже раньше положенного, — они сели в ее «мазду» и поехали обратно, по направлению к Тель-Авиву.
Такой она выбрала маршрут.
Конечно, можно было свернуть в сторону Назарета, проследовать по Самарии в Иерусалим, а потом вниз, к побережью Мертвого моря, откуда уже почти прямая дорога на Эйлат, но Марго показала Максиму этот маршрут на карте и забраковала его, объяснив, что вот эти заштрихованные ромбики, неравнобедренные треугольники и эллипсы суть не что иное, как навязшие ему в зубах по домашним теленовостям Дженип Наблуз и Рамалла, палестинская автономия, так что лучше ехать иным путем. Например, Нижней Галилеей до озера Кинерет, а потом по Иорданской долине к тому же Мертвому морю и дальше — само собой — на Эйлат, но тогда они не попали бы в Иерусалим, и Максим не увидел бы Великий город.
А Марго очень хотелось этого.
Может, в благодарность за то, что Банан так и не тронул ее ночью.
Кто знает.
В результате они поехали обратно той дорогой, по которой его вез Лева, и Максим не сумел полюбоваться ни роскошными холмами Галилеи, зелено-желтыми, будто прочерченными в прозрачной синеве библейского воздуха, ни столь же прозрачной синевой озера Кинерет, к которому сбегают эти холмы, ему не дано было подойти по темноватой крупной гальке к воде, вблизи уже не синей, а коричневой, но все равно кристальной, отражающей яркий желтый круг висящего над Галилеей солнца.
Впрочем, Банан все-таки подошел к воде.
Не утерпел, попросил Марго тормознуть у моря.
Случилось это между Хадерой и Натаньей; они остановились, она осталась у машины покурить, а он спустился вниз по склону.