И все-то эта Протасова знает, даже в Риге знает, не то что в Петербурге! Но сейчас Роджерсона беспокоило другое, а ну как аптекарь навредит? Отвечать придется ему, Ивану Самойловичу. Но кивнул:
— Пусть приведут…
Следовало сначала выпытать состав его зелья, чтобы понять, чего ждать.
Аптекаря звали Абрахам Кунц, его притащили чуть не в нижнем белье, не обращая внимания на то, что на дворе ночь. Пытаясь дрожащими пальцами нащупать пуговицу на поле кафтана, он испуганно бормотал:
— Я есть… нитшего… нет… нет…
А чего «нет» и сам не знал, просто на всякий случай отрицал свою вину.
От его нелепых попыток нащупать пуговицу там, где ее уже не было (аптекарь просто перекосил полы кафтана и сместил петли относительно пуговиц на две), стало смешно. Роджерсон подошел, молча расстегнул остальные, поправил и снова отошел, предоставив аптекарю дальше разбираться с кафтаном самому.
Тот пробормотал слова благодарности по-немецки и снова стал уверять на ломаном русском, что он «нитшего».
Для себя лейб-медик решил, что такой отравить не решится, а вот помочь… Кто ж его знает, вдруг у него есть что-то для улучшения пищеварения?
Услышав о проблемах с пищеварением, Кунц, видно, решил, что это для самого Роджерсона, и торопливо закивал:
— Я, я! Мой балсам ест!
— Быстро ли помогает?
— Помогайт? Я, Я! Два недел помогайт… запор не пудет… понос не пудет…
— Какие две недели?! — взревел Роджерсон, до смерти перепугав бедного аптекаря, который снова потерял нужную пуговицу и перекосил полу. — Сейчас надо! Срочно!
Аптекарь с сомнением посмотрел на возбужденного лейб-медика, не похоже, чтобы тот мучился поносом, значит, запор?
— Клизм?
— Кой черт клизма!
Иван Самойлович за прожитые в Петербурге годы научился не только чертыхаться, но ругаться и куда крепче.
Кунц, наконец, решился поинтересоваться:
— Фам? Фам лутче клизм…
— Не мне, императрице! Настойку нужно, а у меня…
Он хотел сказать, что ничего нет, но вовремя одумался, только поинтересовался:
— У тебя что есть? Слышал, что зелье какое-то…
— Селье? Балзам ест…
Аптекарь хотел добавить, что он тоже поможет после недели приема, но не успел, Роджерсон снова взвыл:
— Вези!
— Надо немного… делат… нихт сразу…
— Сколько нужно? К утру успеешь?
— Утро? Да, успеть… я…
— Успей, дорогой, успей, императрица животом мается, — неожиданно посоветовала молчавшая до сих пор фрейлина Протасова.
Кунц действительно изготавливал и успешно продавал горькую настойку для улучшения пищеварения, в которую входили корень валерианы, цветки лаванды, тмин, розмарин, плоды укропа, кориандр, шалфей и еще кое-что. На всякий случай он решил добавить еще тысячелистник, горечавку, анис, зверобой, кору дуба, перечную мяту и горькую полынь… Что-нибудь да поможет, а навредить тут нечему. Крепкую настойку делать не стал, получилось весьма приятно на вкус и запах.