— Будь добр, доставь меня в Эрребейю, в Дарр. К святилищу Сар-эн'на-нем.
Тьма его сути столь быстро подалась в стороны — и схватив меня, что я не успела издать даже крика. Мгновение запредельного холода, — тело сдавило с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть и меня просто расплющит. Но тут краткосрочная боль в рёбрах прошла, а с ней улетучился почти полностью и холод. Открыть глаза — и ничего не почувствовать. Вытянуть руки (реальные руки!) — и ничего не ощутить. Закричать — и ничего не улышать.
А потом — миг — и уже я стояла на брусчатке, жадно вдыхая знакомые с детства запахи и чувствуя тёплую влагу, капли коей спешно впитывала кожа. За спиной виднелись стены Эребейи и каменные улицы, усыпая своими переплетениями плато, где мы и стояли. Стояла поздняя ночь, куда более поздняя, чем была в Небесах; я знала это, ибо улицы были почти пусты. Прямо передо мной выступали каменные ступени, по обе стороны которых высилась ограда, увешанная фонарями, а вершина лестницы венчалась вратами. Вратами Сар-эн'на-нем.
Я обернулась к Ньяхдоху — тот уже вернулся к привычному, почти-что-человеческому облику.
— Д-добро пожаловать в дом моей семьи, — учтиво объявила я, всё ещё дрожа от одного воспоминания о нашем… способе передвижения.
— Мне он известен. — Падший двинулся вверх по летнице. Захваченная врасплох, целых десять долгих шагов я тупо смотрела ему в спину, пока, опомнившись, не пустилась бегом вслед Владыке.
Врата Сар-эн'на-нем — тяжеловесная, безобразная махина, помесь металла с деревом, — более позднее вкрапление в эти древние камни. Механизм, открывающий их, приводится в действие слаженной работой по меньшей мере четырёх женщин. Впрочем, то был громадный шаг вперёд, по сравнению с теми днями, когда врата, о ту пору ещё каменные, требовали не меньше двадцати пар рук, чтобы просто сдвинуться с места. Я вернулась, не предупредив загодя, глубоко заполночь, под самое утро, — что было немалым нарушением всего порядка стражи. Добрые века мы не страдали от набегов, но мои люди, тем не менее, гордились своей предусмотрительной бдительностью.
— Нас могут не пустить внутрь, — пробормотала себе под нос, настигнув наконец Владыку Ночи. Идти нога-в-ногу с ним оказалось трудновато — он перепрыгивал аж две ступеньки за раз.
В ответ дождалась одного лишь молчания, но темп он замедлил. Я расслышала гулкий, отдающийся эхом звук — громадный засов сдвинулся вверх, следом распахнулись и врата — сами собой. Я громко застонала, понимая, кто тому виной. Следом, разумеется, раздались крики и топот ног; войдя внутрь, мы оказались на поросшем травой клочке земли, он же — здешний передний двор. Из дверей старинной постройки как раз резво выбегали два отряда стражи. Одни — простые привратники, сплошь мужчины, ибо дело, к коему они были приставлены, было весьма скромное и требовало одной только грубой силы.