Другие же — постоянная охрана, состоящая почти целиком из женщин и немногих, заслуживших эту честь, мужчин (их звания выдавали белые шёлковые туники, виднеющиеся из-под брони). Возглавлявший их командир был моей старой знакомицей: Имьян, женщина моей крови, из рода Сомьем. Повинуясь её возгласу, изданному на родном мне языке, воины рассыпались по двору, окружая нас. Почти мгновенно мы очутились в кольце выставленных вперёд копий и стрел, направленных прямо в сердце.
Нет, пришло запоздалое понимание, — их целью было лишь моё сердце. И ни единого острия, обращённого против Ньяхдоха.
Двинувшись вперёд, я загородила собой падшего — облегчить им задачу и продемонстрировать дружелюбие. На мгновение меня посетило странное чувство, словно я забыла, что значит — говорить на родном языке.
— Рада видеть вас вновь, командир Имьян.
— Ты мне не знакома, — сказала она сухо. На моих губах едва не расвела улыбка. Будучи детьми, девочками, мы поклялись противостоять любым злоключениям плечом к плечу, теперь же она куда более привержена своему долгу. Впрочем, как и я сама.
— Ты засмеялась, впервые увидев меня, — сказала я. — Я пыталась тогда отрастить себе волосы, и подлинее, думая, что так стану сильнее походить на матушку. А ты сказала, что я больше смахиваю на дерево, поросшее курчавым мхом.
Глаза Имьян сузились. Ей собственные волосы — длинные, красивые, и по-даррийски абсолютно прямые — были расчётливо уложены на затылке сплетёнными шнурками косами, как и подобает воину.
— Если ты Йин-эн'ну, то что ты делаешь здесь и сейчас?
— Ты же знаешь, я больше не эн'ну, — ответила я. — Уже как неделю итемпанцы голосят о том, изустно и магией. Даже тут, на Крайнем Севере, весть эта не должна была пройти мимо ушей.
Ещй добрую минуту её стрела колебалась, словно в неверии, затем медленно опустилась остриём вниз. Ведомые жестом своего командира, оружие опустили и прочие стражи. Взор Имьян перемещался то на Ньяхдоха, то мне за спину, и в поведении её впервые прорезался намёк на беспокойство.
— А это?
— Ты знаешь меня, — сказал Ньяхдох. Не на койнэ, на родном мне наречии.
Никто даже не вздрогнул при звуке его голоса. Для подобного у даррийских воинов слишком хорошая выучка. Но я видела, как кое-кто (и их было немало) переглянулся с плохо скрываемой тревогой. С опозданием заметила, как лицо падшего снова дрогнуло, размываясь, подобно отражению на воде; и покачнулось в унисон с мечущимися тенями факелов. Много свежих смертных душ для совращения.
Первой пришла в себя Имьян.
— Лорд Ньяхдох, — сказала она наконец, — с возвращением.