– И я могу.
– А я особенно! – воскликнула Шурина и направилась на кухню. – Я как-то особенно, с трепетом. Не на коммунальной кухне чтоб, в своей. Ей-богу! Вот возьми ты хотя бы борщ украинский, по-киевски борщ! Чудо же! Ты когда-нибудь ела?
– Ела, – ответила Мария, удивляясь восторгу, с которым говорила Галя.
– А ведь его можно готовить по-разному, Машенька! По-разному! А вот то, что я приготовлю – вкусно и красиво даже, что ни с чем не сравнить.
– Вот выйдешь замуж и тогда наготовишься, – сказала Мария.
– Ни за что! Ты что! Я замуж никогда выходить не буду и ни за какие деньги меня не заставишь – замуж! Никогда!
– А кому ж будешь готовить? – удивилась Мария и с интересом посмотрела на свою подругу. – Себе разве? Себе неинтересно.
– Я ребеночка кормить буду, – подумав, ответила Шурина, торопливо оглядываясь. – У меня знакомая есть, старше меня, – шепотом продолжала она. – Завела ребеночка, живет с матерью и довольна. Хороший какой у нее ребеночек, чудо! Ради него можно жить на свете. А что еще нужно?
– Женщине, Галя, чуточку больше нужно, – ответила Мария. – Давай получим постель. А то я уйду скоро, сама будешь получать.
***
Мария села в троллейбус, помахала рукой Галине и поехала. Всю дорогу она думала о Галине. Вышла на нужной остановке. Солнце еще не село, и прозрачные розовые и желтые облака над городом медленно плыли, будто тоже устали за прошедший день. Кругом шумел, торопился народ, толпами устремляясь с работы домой, переполняя автобусы, троллейбусы, автомобили и метро, и трудно было сказать, от чего на улицах больше шума – от автомобилей или от спешащих с работы широкой рекой говоривших, кричавших, шаркающих по асфальту людей. Мария выбрала свободную телефонную будку и позвонила Топорковой. По голосу ей показалось, что Топоркова недовольна вчерашним вечером.
– Ты не заболела? – спросила Мария бодрым, веселым голосом, надеясь услышать подтверждение своим догадкам.
– Есть чуток.
– А сильно?
– Знаешь, Мария, сижу одна. Целый день собираюсь выбраться в Измайловский парк подышать, а никак не могу собраться. Ты что сегодня делаешь?
– Да вот к тете собралась.
– А а-а! К тете? Знаешь, Мария, подруливай ко мне, очень грустно стало после вчерашнего. Так тоскливо, так уж тоскливо, ну сил моих никаких нету.
– А с чего? – насторожилась Мария, со страхом ожидая, что сейчас Топоркова начнет жаловаться на иностранца.
– Да так. Ладно, иди к тетке, позвони завтра.
Мария повесила трубку и в раздумье, точно до нее никак не доходил смысл сказанного Аленкой, вышла из телефонной будки.
По дороге домой размышляла. О Топорковой, о ее жизни – и жалобный голос подруги так явственно прозвучал в ушах Марии, что она, остановившись на полдороге, подумала: «Топоркова, несмотря на отдельную квартиру, работу, прописку, многое еще другое, в сущности, очень несчастлива».